Учитель фехтования
| Учитель фехтования | |
| Mémoires d’un maître d’armes | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: | |
«Учитель фехтования» (фр. Mémoires d’un maître d’armes, ou dix huits mois à Saint-Pétersbourg; буквальный перевод — «Записки учителя фехтования, или Восемнадцать месяцев в Санкт-Петербурге») — один из первых романов французского писателя Александра Дюма, написанный в 1840 году.
История создания
Роман впервые напечатан в 1840 году одновременно во Франции и Бельгии. Затем несколько раз публиковался на французском языке. Дюма пользовался «Записками» Грезье о его пребывании в России и написал роман от его имени. Он также пользовался другими историческими очерками: «Мемуары» (1827) графа Сегье, «Очерк о смерти Павла I» (1825) Шатогирина, «История Александра I» (1826) С. Раббе и «Доклад следственной комиссии» (1826).
Сюжет
Учитель фехтования Грезье передаёт Александру Дюма[1] свои записи, сделанные во время поездки в Россию. В них рассказывается, как он поехал в Санкт-Петербург и начал преподавать уроки фехтования. Все его ученики — будущие декабристы. Один из них — граф Анненков, муж старой знакомой Грезье, Луизы. Вскоре поднимается бунт, но тут же пресекается Николаем I. Все декабристы ссылаются в Сибирь, среди них и граф Анненков. Отчаявшаяся Луиза решается поехать за своим мужем и делить с ним тяготы каторги. Грезье соглашается ей помочь.
Роман в России
В России публикация романа была запрещена Николаем I в связи с описанием в нём декабристского восстания. В своих мемуарах Дюма вспоминал, что ему рассказала княгиня Трубецкая, подруга Императрицы:[2]
Николай вошёл в комнату, когда я читала Императрице книгу. Я быстро спрятала книгу. Император приблизился и спросил Императрицу:
— Вы читали?
— Да, Государь.
— Хотите, я вам скажу, что вы читали?
Императрица молчала.
— Вы читали роман Дюма «Учитель фехтования».
— Каким образом вы знаете это, Государь?
— Ну вот! Об этом нетрудно догадаться. Это последний роман, который я запретил.
Царская цензура особенно внимательно следила за романами Дюма и запрещала их публикацию в России, но, несмотря на это, роман был распространён в России. Роман был впервые опубликован в России на русском языке в 1925 году.[3]
В сатирическом очерке Салтыкова-Щедрина «Мнения знатных иностранцев о помпадурах» (1883) действует персонаж француз le prince de la Klioukwa («князь Клюквы»)[4][5]. В комментарии С. А. Макашин и Н. С. Никитина по этому поводу пишут[6]:
Салтыков издевается над фантастическими мниморусскими именами и фамилиями, которыми щеголяли в своих рассказах о путешествиях по России «знатные иностранцы», например, писатель Александр Дюма (отец). В его романе из русской жизни, а именно из жизни декабриста Ивана Анненкова Mémoires d’un maître d’armes, ou dix huits mois à Saint-Pétersbourg (1840) и в его путевых очерках De Paris à Astrahan (t. 1—5. 1858), которые, по-видимому, также затрагиваются Салтыковым в комментируемой сатире, наряду с множеством других ошибок и несообразностей имеется немало нелепостей, относящихся и к русской ономастике. Так, например, одну из русских женщин Дюма называет «именем» Телятина (Teljatine), а другую Телега (Telegue).
Напишите отзыв о статье "Учитель фехтования"
Примечания
- ↑ Дюма называет рассказчика своим именем. Такой приём он часто применяет (например: «Кучер кабриолета», «Маскарад».
- ↑ Александр Дюма. Примечания // "Учитель фехтования", "Чёрный тюльпан". — "Правда", 1981. — С. 586-587.
- ↑ Александр Дюма. Послесловие М. Трескунова // Три мушкетёра. — Москва: "Лумина", 1974.
- ↑ [books.google.ru/books?id=ZJtKKdpKCjsC&pg=PA110&lpg=PA110&dq=Гейер,+Борис+Федорович&source=bl&ots=W2a1KIH7jy&sig=p7E0FbYfTHCRgk3m_R0OCQA8xlE&hl=ru&ei=eidXTfzNOYL78Aah2NCEBw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=7&ved=0CC0Q6AEwBg#v=onepage&q=Гейер,%20Борис%20Федорович&f=false Словарь современных цитат: 5200 цитат и выражений ХХ и ХХI вв., их источники …] // Автор: Константин Душенко
- ↑ [www.rvb.ru/saltykov-shchedrin/01text/vol_08/01text/0230.htm РВБ: М. Е. Салтыков (Н. Щедрин). Собрание сочинений в 20 томах // page 244]
- ↑ [www.rvb.ru/saltykov-shchedrin/02comm/0230.htm#c15 РВБ: М. Е. Салтыков (Н. Щедрин). Собрание сочинений в 20 томах (Стр. 236)]
Ссылки
- [lib.aldebaran.ru/author/dyuma_aleksandr/dyuma_aleksandr_uchitel_fehtovaniya/ Текст в библиотеке «Альдебаран»]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Учитель фехтования
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
