Ушаков, Андрей Фёдорович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ушаков, Андрей Федорович»)
Перейти к: навигация, поиск
Андрей Фёдорович Ушаков
белор. Андрэй Фёдаравіч Ушакоў
Псевдонимы:

Андрэй Бязмежны

Место рождения:

деревня Ребятки, Чаусский уезд, Могилёвская губерния

Гражданство:

СССР СССР

Род деятельности:

поэт, прозаик, литературный критик, драматург

Язык произведений:

белорусский

Андрей Фёдорович Ушаков (белор. Андрэй Фёдаравіч Ушакоў; 16 октября 1912 года, деревня Ребятки, Чаусский уезд, Могилёвская губерния — 1941) — белорусский советский поэт[1].





Биография

Андрей Ушаков родился в деревне Ребятки Чаусского уезда Могилёвской губернии (в настоящее время — Чаусский район Могилёвской области) в бедной крестьянской семье. Окончил семилетку, после чего поступил в профтехучилище. Получив специальность слесаря, работал в Витебском депо, затем в авиационных мастерских и на фабрике «Знамя индустриализации». Одновременно учился на подготовительных курсах Минского педагогического института и в 1930 году поступил на литературный факультет. В 1932—1933 годах учился в кинематографическом техникуме Витебска на сценариста, продолжил образование в Москве, где в 1933 году поступил в Московский институт кинематографии. Средства на проживание зарабатывал на строительстве Московского метро. В 1934 году, в связи с ликвидацией отделения сценаристов, перешёл в Институт истории, философии и литературы имени Н. Г. Чернышевского, который окончил в 1939 году[1].

Получив высшее образование, в августе 1939 года вернулся в Белоруссию и занял должность в Управлении по делам искусств при Совете народных комиссаров БССР. В октябре того же года был призван в Красную Армию. На военной службе работал секретарём дивизионной газеты «За Советскую Родину». В Великую Отечественную войну участвовал в боях в Могилёвской и Гомельской областях, в июле 1941 года погиб при переправе через реку Сож[2].

Литертурная карьера

В 1928 году 16-летний Андрей Ушаков впервые публикует свои стихи в газете «Чырвоная змена» под всевдонимом А. Бязьмежны. Новые стихи появляются в газете «Віцебскі пралетарый» (1929), в периодических изданиях выходят поэмы «Говар машын» (1930), «Шуміць хвоя» (1930). Поэт вступает в Витебский филиал Белорусской ассоциации пролетарских писателей. Первый сборник стихов Ушакова «Рабочы пульс» появляется в 1932 году, за ним следуют сборники «Праца і маладосць» (1933), «Зарава вагранак» (1933), «Голас Радзімы» (1938). Совместно с Алесем Жавруком Ушаков пишет стихи для детей: «Пра майго таварыша» (1939) «Пра слаўных папанінцаў нашага дзетсада» (1939) «Пра майго катка» (1950)[2].

Помимо поэзии Анрей Ушаков переводил на белорусский с украинского и русского языков, писал критические статьи, пробовал себя в драматургии, в том числе вместе с Алесем Жавруком написал либретто первой белорусской оперы «Зарэчны барок» с музыкой Николая Чуркина. Стихи Ушакова переведены на армянский, болгарский, польский, русский языки[2].

Сочинения

  • Рабочы пульс: Вершы. - Мн.: ДВБ, 1932. - 60 с.
  • Праца і маладосць: Вершы. - Віцебск: Друк."Камінтэрн", 1933. - 48 с.
  • Зарава вагранак: Вершы. - Мн.: ДВБ. ЛіМ, 1933. - 56 с.
  • Голас Радзімы / Андрэй Ушакоў. - Мн.: ДВБ. Маст. літ., 1938. - 57 с.
  • Пра майго таварыша: Паэма для дзяцей / Алесь Жаўрук, Андрэй Ушакоў. - Мн.: ДВБ. Дзіцячая літ., 1939. - 16 с.
  • Пра слаўных папанінцаў нашага дзетсада: Паэма. - Мн.: Дзяржвыд Беларусі, 1939. - 24 с.
  • Пра майго катка: Вершы для дзяцей / Мал. І.Давідовіча. - Мн.: Белдзяржвыд. Рэд.дзіцяч.літ., 1950. - 11 с.

Напишите отзыв о статье "Ушаков, Андрей Фёдорович"

Примечания

Литература

  • Скрыжалі памяці : З творчай спадчыны пісьменнікаў Беларусі, якія загінулі ў гады Другой сусветнай вайны / Рэдактар: Бельскі А.. — Мінск : Беларускі кнігазбор, 2005. — Кн. 3. — 671 с. — ISBN 985-504-016-3.</span>

Отрывок, характеризующий Ушаков, Андрей Фёдорович

– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.