Феодор Санаксарский

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Феодор и фамилией Ушаков.

Феодор Санаксарский (в миру Иван Игнатьевич Ушаков; 1718 — 19 февраля 1791) — преподобный Русской православной церкви. Дядя адмирала Ф. Ф. Ушакова.

Биография

Родился близ села Бурнаково, между городами Романов (ныне Тутаев) и Рыбинск Ярославской губернии, в родовом имении Игнатия Васильевича (1670—1753) и Ирины Васильевны (ум. 1724) Ушаковых, и при крещении был наречён Иоанном.

Был пострижен в монахи в Александро-Невской обители 13 августа 1748 года. Постриг, в присутствии императрицы Елизаветы Петровны, совершил настоятель монастыря архиепископ Санкт-Петербургский и Шлиссельбургский Феодосий (Янковский), нарекший нового монаха именем Феодор, тезоименно великому князю смоленскому Феодору Ростиславовичу.

В 1757 году получил увольнение в Саровскую пустынь. 10 августа 1764 года стал начальником Санаксарской обители.

Погребён на северной стороне созданного им храма. На могиле преподобного была положена аспидного камня плита с надписью: «Здесь погребён 73-летний старец иеромонах Феодор, по фамилии Ушаков, возобновитель Санаксарского монастыря, который пострижен в Александро-Невской Лавре, продолжал монашеское житие 45 лет; со всеми видами истинного христианина и доброго монаха 19 февраля 1791 года скончался».

Почитание

Прославлен 10-11 июля 1999 года в лике местночтимых святых Саранской епархии. Его мощи находятся в соборном храме Рождества Богородицы Санаксарского монастыря.

Прославлен для общецерковного почитания Архиерейским собором РПЦ в 2004 году. Память совершается: 19 февраля (4 марта) — в високосный год — 19 февраля (3 марта) — преставление, 21 апреля (4 мая) — обретение мощей, 23 мая (5 июня) — Собор Ростовских святых.

Ссылки

• [ushakov.prihod.ru/ Приходской сайт храма Богоявления "на острове" села Хопылево в котором крестили будущего Феодора Санаксарского]
• [askoso.narod.ru/feodor-1.htm Жизнеописание]

Отрывок, характеризующий Феодор Санаксарский

– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.