Ушаков, Василий Фёдорович

Василий Фёдорович Ушаков
Дата рождения:	1891(1891)
Место рождения:	деревня Андреевка, Заозерская волость, Угличский уезд, Ярославская губерния
Дата смерти:	1941(1941)
Место смерти:	под Москвой
Гражданство:	Российская империя, СССР
Род деятельности:	поэт
Язык произведений:	русский
Награды:	Георгиевский крест

Василий Фёдорович Ушаков (1891—1941) — русский поэт-самоучка.

Биография

Родился в 1891 году в деревне Андреевке Заозерской волости Угличского уезда Ярославской губернии в бедной крестьянской семье. В 1900—1903 годах учился в Ивановской сельской школе у поэта И. А. Колоколова. С 1905 года работал в Москве в булочной.

Летом 1914 года мобилизован в Ярославскую «пешую дружину» и зачислен в 9-ю роту Трубчевского полка. Рядовым воевал в Восточной Пруссии и Прибалтике. За храбрость награждён Георгиевским крестом. Начал писать стихи на военную тематику. Несколько куплетов стихотворения «Братцы, в атаку, вперёд» стали полковой песней. В 1916 году на деньги собранные солдатами и офицерами полка в Петрограде тиражом 8500 экземпляров был издан сборник «Песни Трубческого Баяна», получивший довольно широкое распространение на Прибалтийском фронте и в деревнях Угличского уезда, куда поэт его привёз, находясь в отпуске.

После Октябрьской революции вступил в Красную армию, участник Гражданской войны. После войны командирован в Москву на рабфак имени Я. М. Свердлова, но из-за болезни оставил учёбу и вернулся в родную деревню. Занимался в ней общественной деятельностью, избирался членом Заозерского волисполкома, делегатом ряда уездных и губернских съездов и Всероссийского съезда Советов. Печатал заметки, статьи, очерки и стихи в газетах «Северный рабочий» и «Ярославская деревня». С 1920 года работал над оставшейся незаконченной поэмой «Доля пахаря Данилы». С 1926 года работал пекарем в Люберцах, принимал активное участие в работе литературной группы при газете «Ухтомский рабочий», в которой печатались его стихи. Готовил к изданию новый сборник стихов.

В первые дни Великой Отечественной войны добровольцем ушёл на фронт. Погиб в 1941 году в битве за Москву.

Литература

• Прямков А. В. Писатели из народа. — Ярославль, 1958.
• Прямков А. В. Живые голоса. — Ярославль, 1971.
• Астафьев А. В., Астафьева Н. А. Писатели из Заозерья // Писатели Ярославского края. — Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1974. — С. 224—233. — 248 с. — 5000 экз.

Отрывок, характеризующий Ушаков, Василий Фёдорович

Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.