Ушаков, Сергей Петрович
| Сергей Петрович Ушаков | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 19 февраля 1867 — 24 марта 1873 | |||
| Предшественник: | Г. С. Аксаков | ||
| Преемник: | И. Ф. Щербатский | ||
| |||
| 24 марта 1873 — 1 января 1884 | |||
| Предшественник: | Ю. К. Арсеньев | ||
| Преемник: | Н. А. Зиновьев | ||
| Рождение: | 20 января 1828 Москва | ||
| Смерть: | 19 марта 1894 (66 лет) Санкт-Петербург | ||
Серге́й Петро́вич Ушако́в (20 января 1828 — 19 марта 1894) — действительный статский советник, сенатор; губернатор Уфимской губернии (1867—1873) и Тульской губернии (1873—1887).
Биография
Происходил из дворян Тамбовской губернии. Родился в семье генерал-майора Петра Сергеевича Ушакова (1782—1832) от его брака с Марией Антоновной Тарбеевой (1802—1870), известной московской красавицей, пользовавшийся покровительством многих видных сановников. Современники считали Ушакова незаконным сыном императора Николая I. Видевший его в Туле В. В. Вересаев, вспоминал[1]:
|
Вошел губернатор, Сергей Петрович Ушаков, с седыми баками, очень похожий на Александра II. Говорили, будто он — незаконный сын Николая I, и будто он этим, к нашему изумлению и смеху, — очень гордился. | 
|
После окончания Пажеского корпуса в 1846 году был зачислен прапорщиком в лейб-гвардии Преображенский полк. В 1847 году по случаю войны в Венгрии находился в походе к западным пределам империи. Оставив военную службу, служил чиновником по особым поручениям при Московском военном губернаторе графе А. А. Закревском, с женой которого мать Ушакова была очень дружна[2].
Позже служил по министерству императорского двора и по министерству внутренних дел. В 1861 году Ушаков был назначен Самарским вице-губернатором. В управлении губернией активно помогал губернаторам А. А. Арцимовичу, Н. П. Мансурову и Б. П. Обухову. Входил во Временный губернский комитет по введению земских органов. 27 марта 1866 года получил чин действительного статского советника.
С 19 февраля 1867 года по 24 марта 1873 года был Уфимским губернатором. По его инициативе осенью 1867 года в Уфе был заложен парк, позднее его назвали Ушаковским. 24 марта 1873 года был назначен Тульским губернатором, с 1875 года тайный советник. Удостоен звания Почетного гражданина города Тулы. С 1886 года — сенатор, присутствующий в пятом департаменте. После отставки жил в Петербурге, был активным членом Английского клуба[3].
Скончался скоропостижно в марте 1894 года и был похоронен на Всехсвятском кладбище в Туле. По отзыву Л. Н. Толстого, Ушаков был «легкомысленным, но очень добрым человеком»[4].
Семья
Был женат на Марии Александровне NN (1831—1878); та по словам ценившего её Л. Н. Толстого была прекрасной женщиной, державшей мужа и всю семью. Погибла в Туле, была убита лошадью насмерть. Некролог о ней был опубликован 13 мая 1878 года в «Тульских губернских ведомостях». В браке имели 4 детей, из них:
- Анна Сергеевна (1856— ?), замужем за публицистом Дмитрием Алексеевичем Хомяковым (1841—1919), сыном славянофила А. С. Хомякова. Впоследствии, разведясь с ним, вышла замуж за камергера графа Николая Александровича Бреверн де Лагарди (1856—1929), сына А. И. Бреверн де Лагарди.
- Валентина Сергеевна (1863—1931), фрейлина императрицы Марии Федоровны, с 1887 года замужем за Николаем Николаевичем Гордеевым (1850—1906), предводителем дворянства Одоевского уезда Тульской губернии, после смерти мужа стала сестрой милосердия в московских больницах. Была помощницей великой княгини Елизаветы Фёдоровны в созданной ею Марфо-Мариинскую Обители, а после её ареста второй настоятельницей обители[5].
Напишите отзыв о статье "Ушаков, Сергей Петрович"
Примечания
- ↑ В. В. Вересаев. Собрание сочинений в 5 т. Воспоминания. Т. 5. — 1961.— С. 47.
- ↑ О. Р. Фрейман. Пажи за 183 года (1711—1894). Биографии бывших пажей с портретами. Вып. 1, 1894.— С. 416.
- ↑ Л. В. Завьялова. Петербургский Английский клуб, 1770—1918: Очерки истории. — СПб.: Дмитрий Буланин, 2004.
- ↑ Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений. Письма. Т. 62.— М.,1953.— С.409.
- ↑ [www.pravoslavie.ru/smi/967.htm В. С. Гордеева]
Отрывок, характеризующий Ушаков, Сергей Петрович
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
