Ушастые ежи
| Ушастые ежи | ||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 Ушастый ёж (Hemiechinus auritus) | ||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||
|
||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||
| Hemiechinus Fitzinger, 1866 | ||||||||||||
|
|
Ушастые ежи (лат. Hemiechinus) — род семейства ежовых. Отличаются от других ежей длинными ушами, представляющими собой адаптацию к более жаркому климату.
Это некрупные ежи: длина тела 15—28 см, хвоста 1—5 см. Масса 248—272 г. Иглы покрывают спину, но почти не заходят на бока. Иглы светлые, окрашены полосами тёмно-коричневого и белого цвета. Поверхность игл с продольными гребнями и бороздками. Волосы на боках и брюхе мягкие и сравнительно короткие, окрашены в буровато-серый или белый цвет. Уши длинные, превышают половину длины головы.
Ушастые ежи населяют степи, полупустыни и пустыни. Их ареал охватывает Юго-Восточную Европу, Переднюю, Среднюю, Центральную и Южную Азию и Северную Африку. Активность сумеречная и ночная. День, как правило, проводят в собственной или занятой норе. Образ жизни одиночный; личный участок самца составляют 4,9 га, самок — 2,8 га. Питаются различными беспозвоночными (чаще насекомыми) и мелкими позвоночными животными (ящерицами, мышевидными грызунами и т. п.). В неволе возможен каннибализм. В северных частях ареала на зиму впадают в спячку. Период размножения растянут. Самки после 35—42 дней приносят один помёт из 1—7 ежат. В неволе доживают до 6—7 лет.
Систематика[1]
В роду ушастых ежей 6 видов:
- Эфиопский ёж (Hemiechinus aethiopicus)
- Ушастый ёж (Hemiechinus auritus)
- Ошейниковый ёж (Hemiechinus collaris)
- Длинноиглый ёж (Hemiechinus hypomelas)
- Индийский ёж (Hemiechinus micropus)
- Голобрюхий ёж (Hemiechinus nudiventris)
На территории России водится один вид — ушастый ёж.
Напишите отзыв о статье "Ушастые ежи"
Примечания
- ↑ Полная иллюстрированная энциклопедия. «Млекопитающие» Кн. 2 = The New Encyclopedia of Mammals / под ред. Д. Макдональда. — М.: «Омега», 2007. — С. 437. — 3000 экз. — ISBN 978-5-465-01346-8.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ушастые ежи
– Ты об Николушке? – сказал он.Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
