Ушкемпиров, Жаксылык Амиралыулы

Жаксылык Ушкемпиров
Ушкемпиров проводит приём против Павла Кристова (Болгария) в финале ОИ 1980
Личная информация
Гражданство	СССР СССР → Казахстан Казахстан
Клуб	«Кайрат»
Дата рождения	6 мая 1951(1951-05-06) (72 года)
Место рождения	совхоз «Чапаев», Свердловский район, Джамбульская область, Казахская ССР, СССР
Спортивная карьера	1972—1982
Тренеры	Вадим Псарёв
Рост	156 см
Вес	до 48 кг
Награды и медали Греко-римская борьба Олимпийские игры Золото Москва 1980 до 48 кг Чемпионат мира Золото Осло 1981 до 48 кг Чемпионат Европы Серебро Приевидза 1980 до 48 кг Государственные награды

Жаксылы́к Ушкемпи́ров (род. 6 мая 1951, совхоз «Чапаев» (ныне село Тегистик), Свердловский район, Джамбульская область, Казахская ССР, СССР) — советский борец классического стиля, Олимпийский чемпион, Заслуженный мастер спорта СССР (1980). Чемпион мира. Первый этнический казах — олимпийский чемпион (по другим данным первым этническим казахом-олимпионником является Жармухамедов Алжан, чемпион Олимпийских игр 1972 года по баскетболу, в течение долгого времени считавшийся узбеком). Заслуженный тренер Казахской ССР.

Биография

В школе занимался национальной борьбой казахша-курес. Поступил в Семипалатинский зооветинститут. Борьбой занялся случайно, сначала вольной. Будущему чемпиону Олимпийских игр был необходим зачёт по лыжному спорту, без которого не допускали к сессии, а на лыжах Ушкемпиров до этого не стоял никогда. Преподаватель физкультуры поставил условием зачёта выигрыш в схватке по вольной борьбе у другого студента, что Ушкемпиров с трудом, но выполнил, после чего приступил к постоянным тренировкам.. В 1971 году, через два года занятий борьбой, выиграл чемпионат Казахской ССР по вольной борьбе и, поскольку, по его мнению, несправедливо не был взят на первенство СССР, перешёл к другому тренеру и начал заниматься классической борьбой. В этом же году вновь выиграл чемпионат Казахской ССР, уже по классической борьбе. В 1972 году выступив на чемпионате СССР стал пятым, в 1973 году стал бронзовым призёром первенства страны и был включён в сборную СССР.

На Летних Олимпийских играх 1980 года в Москве боролся в весовой категории до 48 килограммов.

Незадолго до финального поединка (sic) он узнал, что его соперником будет олимпийский чемпион румын Александру. Для казахского спортсмена это стало настоящим шоком. Он побелел как мел, впал в оцепенение. Ни тренеры, ни врачи с массажистами не могли привести его в чувство. А до начала поединка оставалось не более трех минут. И тут Волков [психолог команды], вопреки всем психологическим установкам, начал бить спортсмена по щекам. Жаксылык от гнева весь моментально покраснел и бросился на Николая с кулаками. Психолога спасла только разница в весовых категориях.

В схватках:

• в первом круге по баллам со счётом 6-2 выиграл у Константина Александру (Румыния);
• во втором круге по баллам со счётом 13-10 выиграл у Романа Кирпача (Польша);
• в третьем круге по баллам со счётом 17-6 выиграл у Ференца Сереша (Венгрия);
• в четвёртом круге участия не принимал;
• в пятом круге по баллам со счётом 12-7 выиграл у Павела Христова (Болгария) и получил звание Олимпийского чемпиона

Жаксылык Ушкемпиров о своей манере борьбы:

— Ну какая у меня была техника?! — Ушкемпиров разводит руками.

— Никакой! Собью в партер «бычком», у Валеры Резанцева «одолжил», и накатываю. Разве это техника? Мое оружие — темп! Дышал неплохо, уставали ребята…

Выступал за ДСО «Кайрат» (Семипалатинск) (1972—1975), ДСО «Кайрат» (Алма-Ата) (1975—1982). Чемпион мира (1981), второй призёр Кубка мира (1982), второй призёр чемпионата Европы (1980) , двукратный чемпион СССР (1975, 1980), серебряный призёр чемпионата СССР (1978, 1979), бронзовый призёр чемпионата СССР (1973, 1977) , чемпион Спартакиады народов СССР (1975).

Кавалер ордена «Знак Почёта» и казахстанских орденов Почёта и Барса 1 степени. Почётный гражданин Тараза.

В 1974—1984 годах работал инструктором Государственного спорткомитета Казахской ССР, в 1984—1993 годах — директором спортивной школы республиканского профсоюзного комитета. С 1993 года — директор спортивного клуба «Жаксылык». Живёт в Алма-Ате, на сегодняшний день занимается животноводством.

В Алма-Ате ежегодно проходит международный юношеский турнир на призы Жаксылыка Ушкемпирова. В 2014 году включён в Зал славы FILA.

Отрывок, характеризующий Ушкемпиров, Жаксылык Амиралыулы

Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.