Ущельский Иовский монастырь

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ущельский монастырь»)
Перейти к: навигация, поиск
Монастырь
Ущельский Иовский монастырь

Монастырь в начале XX века.
Страна Россия
Деревня Ущелье
Конфессия Православие
Епархия Нарьян-Марская и Мезенская епархия 
Тип c 1614 года - мужский,
c 1901 года - женский
Основатель Иов Ущельский
Дата основания 1614
Дата упразднения 1920
Статус недействующий монастырь
Координаты: 64°55′35″ с. ш. 45°39′05″ в. д. / 64.9266389° с. ш. 45.6514861° в. д. / 64.9266389; 45.6514861 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=64.9266389&mlon=45.6514861&zoom=12 (O)] (Я)

Ущельский Иовский монастырь — бывший православный монастырь, располагавшийся в деревне Ущелье Лешуконского района Архангельской области.





История

Основан в 1614 году соловецким иноком Иовом Ущельским. Местность, в которой был расположен монастырь, занимала почти центральный пункт Мезенско-Печорского края: сюда сходились и отсюда расходятся все местные пути сообщения и по суше, и по воде.

Монастырь был небогат и число братии было невелико, вследствие чего в 1764 году в ходе секуляризационной реформы монастырь закрыли, храм обращён в приписной, затем в приходской.

В 1901 году определением Святейшего Синода на месте бывшего монастыря открыта женская община, которую возглавила монахиня Магдалина (Пяткина).

В 1908 община преобразована в монастырь. Построены корпус келий, ряд хозяйственных построек.

В 1920 году монастырь был закрыт, в начале 1930-х годов монастырские постройки разобраны. Оставшиеся постройки к концу XX века разрушились.

В начале XXI века в Ущелье стала возрождаться церковная жизнь, над предполагаемым местом погребения преподобного Иова была поставлена деревянная часовня, в которой ежегодно 18 августа служат молебен преподобному Иову.

Интересные факты

В 384 верстах к востоку от города Архангельска, в 150 верстах от города Мезени. На левом берегу реки Мезень, там, где в неё впадает река Вашка. В 7 верстах от села Усть-Вашка (ныне Лешуконское). Немного же севернее с Мезенью сливается вторая речка с двумя именами – Ёжуга или Щелья (заметим, что щельем в тех краях зовут всякий крутой речной берег). И деревня, на землях которой возник монашеский скит, звалась соответственно – Ущелье.

Хронология событий

В 1622 г. на месте часовни возвели деревянный храм и братские кельи. 5 августа 1628 года, когда все были на сенокосе, а в обители оставался один Иов, на монастырь напали разбойники, которые требовали отдать им сокровища монастыря. Они пытали Иова и отрубили ему голову. Монахи похоронили тело неподалеку от храма. Хотя после кончины Иова часть братии разошлась по другим монастырям, мужской монастырь продолжил своё существование. В 1664 г. на месте сгоревшей Христорождественской церкви был заложен новый храм. А над местом погребения Иова – часовня. В 1701 г. указом архиепископа Холмогорского Афанасия обветшавшая часовня была заменена новой, освещенной "во имя священномученика Иова, Ущельского чудотворца". В 1741 г. в Ущельской обители жили иеромонах, 9 служителей и 29 "разночинцев". В 1764 году во исполнение манифеста императрицы Екатерины Второй Ущельский мужской монастырь был упразднен. Братия перебралась в монастыри Архангельска. Храм и постройки обители перешли Усть-Вашкскому приходу. 12 апреля 1790 г. вышел Указ епископа Архангельского Вениамина. Предписывалось вместо часовни над мощами Иова построить церковь 8 декабря. 1794 г. церковь во имя праведного Иова Многострадального была освящена. В 1837 г. храмы в честь Рождества Христова и во имя праведного Иова составили Ущельский приход[1].

Напишите отзыв о статье "Ущельский Иовский монастырь"

Литература

Примечания

  1. [29frs.ru/monastyri/1000052-ushhelskij-iovskij-monastyr Ущельский Иовский монастырь. Достопримечательности Архангельской области]

Ссылки

  • [www.temples.ru/card.php?ID=16477 Ущельский преподобного Иова женский монастырь на сайте Храмы России]

Отрывок, характеризующий Ущельский Иовский монастырь

– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.