Уэйатлако
Уэйатла́ко (исп. Hueyatlaco) — археологический памятник близ г. Вальсекильо (en:Valsequillo), в нескольких километрах к югу от г. Пуэбла-де-Сарагоса в Мексике.
Здесь в ходе археологических раскопок, проводившихся в 1962 и 1973 годах, было выявлено пять мест, где была обнаружена древняя стоянка и кости убитых животных — результат деятельности группы древних охотников. Здесь обнаружены многочисленные каменные инструменты — наконечники, скребки и другое.
Содержание
Вопрос о датировке
Руководитель раскопок, Синтия Ирвин-Уильямс[1], относила стоянку к периоду от 30 тыс. до 11,5 тыс. лет назад, причём если нижняя граница хорошо согласуется с датировкой древнейших палеоиндейских культур, то верхняя превышает почти на 20 тыс. лет гипотетическую датировку переселения человека в Америку в эпоху позднего плейстоцена.
Современные генетические данные говорят о том, что гаплогруппы митохондриальных ДНК, присутствующие у современных индейцев, образовались не ранее 20 тыс. лет назад, а мутация, приведшая к форме зубов, характерной для жителей восточной Азии и индейцев, является ещё более поздней — около 12 тыс. лет назад[2].
В 1967 г. директор Национального института антропологии и истории Мексики Хосе Лоренсо оспорил аутентичность некоторых из артефактов, найденных в Уэйатлако: по его мнению, они были подброшены археологами в раскоп[3]. Синтия Ирвин-Уильямс в нескольких публикациях отвергла его критику[4]. Независимо от неё о корректности проведения раскопок заявили и другие археологи[5].
Проведенный в 1969 г. радиоуглеродных анализ обнаруженных при раскопках окаменелостей привёл к ещё более древним датам, чем предполагала Ирвин-Уильямс[6]. Последняя отметила, что при отсутствии корреляции со стратиграфическими маркерами с других территорий говорить о корректности данной датировки преждевременно. По мнению археологов Вирджинии Стин-Макинтайр и Гарольда Мэлда, возраст артефактов, обнаруженных при раскопках, составляет не менее 250 тыс. лет. До настоящего времени эта датировка никем не опровергнута.
См. также
Напишите отзыв о статье "Уэйатлако"
Примечания
- ↑ Cynthia Irwin-Williams, «Associations of Early Man with Horse, Camel, and Mastodon at Hueyatlaco, Valsequillo (Puebla, Mexico)», in P. S. Martin e H. E. Wright (a cura di), Pleistocene Extinctions. The Search for a Cause, Yale University Press, New Haven 1967, pp.337-350; Cynthia Irwin-Williams, «Summary off Archaeological Evidence from the Vlasequillo Region, Puebla, Mexico», in David L. Browman (a cura di), Cultural Continuity in Mesomerica, Moulton Publishers, The Hague 1978.
- ↑ Christy Turner, «The First Americans: the Dental Evidence», in National Geographic Research, 2, 1986, pp.37-46.
- ↑ J. L. Lorenzo, «Sobre Metodo Arqueologico», in Boletin of the Instituto Nacional de Antropologia e Historia, 1967.
- ↑ Cynthia Irwin-Williams, «Comments on Allegations by J.L.Lorenzo Concerning Archaeologicale Research at Valsequillo, Puebla», in Paleo-Indiane Institute, Eastern New Mexico University Miscellaneous Publications, 1
- ↑ Cynthia Irwin-Williams, «Comments on the Associations of Archaeological Materials and Extinct Fauna in the Valsequillo Region, Puebla, Mexico», in American Antiquity, 34, 1969, pp.82-83.
- ↑ Barney J. Szabo, Harold E. Malde, Cynthia Irwin-Williams, «Dilemma Posed by Uranium-Series Dates on Archaeologically Significant Bones from Valsequillo, Puebla, Mexico» in Earth and Planetary Science Letters, 6, 1969, pp.237-244.
Ссылки
- [www.fsteiger.com/nbcprog.html NBC Program: Le Misteriose Origini dell’Uomo]
- [www.earlyworld.de/forbidden_archeology.htm La Storia nascosta della Razza Umana]
- [www.valsequilloclassic.net/ Valsequillo Classic]
Отрывок, характеризующий Уэйатлако
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
