Уэйвелл, Арчибальд

Арчибальд Уэйвелл Archibald Wavell, 1st Earl Wavell<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">сэр Арчибальд Уэйвелл</td></tr>
вице-король Индии
15 июня 1943 — 21 февраля 1947
Монарх:	Георг VI
Предшественник:	Виктор Хоуп
Преемник:	Луис Маунтбеттен
Вероисповедание:	англиканство
Рождение:	5 мая 1883(1883-05-05) Колчестер, Эссекс, Англия
Смерть:	24 мая 1950(1950-05-24) (67 лет) Лондон, Великобритания
Военная служба
Годы службы:	1901—1943
Принадлежность:	Великобритания Великобритания
Род войск:	Британская армия
Звание:	фельдмаршал
Сражения:	Англо-бурская война Первая мировая война: Ипрское сражение синайская и Палестинская кампания Вторая мировая война: Североафриканская кампания Война на Тихом океане
Награды:

Арчибальд Уэйвелл (англ. Archibald Wavell, 1st Earl Wavell; 5 мая 1883 — 24 мая 1950) — британский фельдмаршал, верховный главнокомандующий ABDA, главнокомандующий британскими силами в Индии и Бирме в ходе Второй мировой войны.

Биография

Окончил Винчестерский колледж, военное училище в Сандхёрсте (1901) и Штабной колледж (1910), участвовал в Первой мировой войне.

В 1916—1917 годах был британским военным атташе при штабе русской Кавказской армии.

В июле 1939 года назначен главнокомандующим британскими войсками на Среднем Востоке (район включал территорию от Северной Африки до Ирака). С началом Второй мировой войны на этом театре (в июне 1940) руководил боевыми действиями в Северной Африке, в декабре 1940 года разгромил втрое сильнейшие итальянские войска у Сиди-Баррани и к февралю 1941 года занял фактически всю Восточную Африку Итальянской империи. Однако вскоре часть его сил была отвлечена на неудачную операцию в Греции, а после высадки в феврале 1941 года в Африке германского экспедиционного корпуса под командованием Роммеля события приняли совсем неблагоприятный оборот.

В июне 1941 года после неудачи британского контрнаступления в Пустыне Уэйвелл был смещен со своего поста и назначен главнокомандующим в Ираке и Иране. В январе 1942 года он был назначен Верховным Союзным командующим в Юго-Восточной Азии) в войне против Японии (Верховным главнокомандующим ABDA, но вскоре из-за активной агрессии японцев в этом районе командование было расформировано. В марте 1942 года получил назначение главнокомандующим в Индии и Бирме.

В 1943 году произведён в фельдмаршалы.

Отрывок, характеризующий Уэйвелл, Арчибальд

Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.