Уэлсли, Артур, 4-й герцог Веллингтон

Артур Чарльз Уэлсли, 4-й герцог Веллингтон англ. Arthur Wellesley, 4th Duke of Wellington<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Артур Чарльз Уэлсли, 4-й герцог Веллингтон</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Веллингтон</td></tr>
4-й герцог Веллингтон
8 июня 1900 — 18 июня 1934
Монарх:	Виктория Эдуард VII Георг VI
Предшественник:	Генри Уэлсли, 3-й герцог Веллингтон
Преемник:	Артур Чарльз Уэлсли, 5-й герцог Веллингтон
Рождение:	15 марта 1849(1849-03-15) Лондон
Смерть:	18 июня 1934(1934-06-18) (85 лет) Бейзингсток, графство Хэмпшир
Род:	Уэлсли
Отец:	Лорд Чарльз Уэлсли
Мать:	Августа София Энн Пирпойнт
Супруга:	Кэтлин Эмили Уильямс-Балкели
Дети:	Эвелин Кэтлин Уэлсли Артур Чарльз Уэлсли Ричард Уэлсли Джеральд Уэлсли Эйлин Уэлсли Джордж Уэлсли
Партия:	Консервативная партия Великобритании
Образование:	Итонский колледж
Военная служба
Принадлежность:	Великобритания Великобритания
Род войск:	Британская армия
Звание:	полковник
Награды:

Артур Чарльз Уэлсли, 4-й герцог Веллингтон (15 марта 1849 — 18 июня 1934) — британский аристократ и военный из рода Уэлсли. В 1900 году после смерти своего бездетного старшего брата Генри Уэлсли, 3-го герцога Веллингтона, Артур унаследовал титул и поместья герцога Веллингтона.

Ранняя жизнь и карьера

Третий сын генерал-майора Лорда Чарльза Уэлсли (1808—1858) и Августы Софии Энн Пирпойнт (ум. 1893). Его дедом был знаменитый английский полководец Артур Уэлсли, 1-й герцог Веллингтон.

В 1861—1866 годах учился в Итонском колледже. После окончания колледжа Уэлсли стал военным. Он служил офицером в Гренадерском Гвардейском пехотном полку, самом старшем полку Гвардейской дивизии. Гвардейцы входили в состав пяти полков «Household Division», которые обеспечивали безопасность монарха. Служить в этом дивизионе была большая честь для каждого британского дворянина. 13 июня 1868 года Артур Чарльз Уэлсли получил чин прапорщика в этом элитном полку и лейтенанта в британской армии. 15 февраля 1871 года он стал лейтенантом полка и капитаном британской армии.

Семья и дети

24 октября 1872 года он женился на Кэтлин Эмили Уильямс-Балкели (ум. 24 июня 1927), дочери капитана Роберта Гриффита Уильямса (1809—1865), брата сэра Ричарда Уильямса-Балкели, 10-го баронета, и Мэри Энн Гил (ум. 1894). У супругов было шесть детей:

• Леди Эвелин Кэтлин Уэлсли (30 июля 1873 — 19 января 1922), муж с 1900 года Роберт Джеймс (1873—1960)
• Артур Чарльз Уэлсли, 5-й герцог Веллингтон (9 июня 1876 — 11 декабря 1941)
• Капитан Лорд Ричард Уэлсли (30 сентября 1879 — 29 октября 1914). Женат с 30 апреля 1908 года на Луизе Несте Памеле Фицджеральд (1889—1946)
• Подполковник Джеральд Уэлсли, 7-й герцог Веллингтон (21 августа 1885 — 4 января 1972)
• Эйлин Уэлсли (13 февраля 1887 — 31 октября 1952), муж с 11 сентября 1916 года капитан Катберт Юлиан Орде (ум. 1968)
• Лорд Джордж Уэлсли (29 июля 1889 — 31 июля 1967), военный лётчик. Женат с 12 марта 1917 года на Луизе Несте Памеле Фицджеральд (1889—1946)

Дальнейшая жизнь и карьера

На протяжении всей своей военной карьеры Уэлсли не участвовал в боевых действиях. Он исполнял, в основном, церемониальные обязанности в «Household Division». 5 апреля 1879 года он получил чин капитана своего полка и подполковника британской армии, а 1 августа 1887 года стал майором своего полка и полковником британской армии.

8 июня 1900 года скончался его старший брат Генри Уэлсли (1846—1900), 3-й герцог Веллингтон (1884—1900), не оставив после себя потомства. Артур Чарльз Уэлсли унаследовал титулы: герцог Веллингтон, князь Ватерлоо, герцог Сьюдад-Родриго и герцог Виториа. Он также унаследовал в Лондоне Таун-хаус и Эпсли-хаус, родовое поместье Стратфилд Сайе с более чем 19 000 акров (7,700 га) земли.

В 1900—1934 годах Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, был членом Палаты лордов от партии консерваторов (тори). Он был также членом Мальборо-клуба, клуба лондонских джентльменов.

Герцогиня Веллингтон умерла 24 июня 1927 года в Эпсли-хаус и была похоронена 28 июня в Стратфилд Сайе. 85-летний герцог Веллингтон скончался 18 июня 1934 года в Бейсингстоке, графство Хэмпшир. Он был похоронен через три дня в Страфилд Сайе в Бейсингстоке (Хэмпшир) прародине герцогов Веллингтон. Его старший сын Артур унаследовал все родовые поместья и титулы.

Награды

• Кавалер Большого Креста Королевского Викторианского Ордена (2 мая 1902, Великобритания)
• Кавалер Ордена Подвязки (8 августа 1902, Великобритания)
• Кавалер Большого Креста Ордена Карлоса III (Испания)
• Кавалер Большого Креста Ордена Башни и Меча (Португалия)

Ссылки

• Hansard 1803—2005: [hansard.millbanksystems.com/people/mr-arthur-wellesley-1/ contributions in Parliament by the Duke of Wellington]
• [www.dwr.org.uk/ Duke of Wellington’s Regiment — West Riding]
• [www.thepeerage.com/p10380.htm#i103795 Arthur Charles Wellesley, 5th Duke of Wellington]. The Peerage

Отрывок, характеризующий Уэлсли, Артур, 4-й герцог Веллингтон

Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.