Гамильтон, Уильям Дональд
| Уильям Дональд Гамильтон | |
| англ. William Donald Hamilton | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Страна: |
Великобритания |
| Научная сфера: | |
Уильям Дональд Гамильтон (англ. William Donald Hamilton; 1 августа 1936 — 7 марта 2000) — британский эволюционный биолог.
Гамильтон получил известность благодаря своим теоретическим работам, предоставившим генетические обоснования кин-отбора и альтруизма. Он считается одним из предвестников направления, впоследствии, благодаря работам Эдварда Уилсона, ставшего известным как социобиология.
Содержание
Биография
Гамильтон родился в 1936 году в Каире, Египет.
Во время Второй мировой войны Гамильтон был эвакуирован в Эдинбург. Он интересовался естественной историей с раннего возраста и проводил свободное время коллекционируя бабочек и других насекомых. В 1946 году он открыл для себя книгу Эдмунда Форда «Бабочки», в которой познакомился с принципами эволюции путём естественного отбора, генетики и популяционной генетики.
В двенадцатилетнем возрасте он серьёзно пострадал, играя со взрывчатыми веществами, имеющимися у его отца. Если бы его мать не была врачом, этот несчастный случай мог бы убить его. Чтобы спасти жизнь, ему пришлось сделать торакотомию, но пальцы на его правой руке пришлось ампутировать.
Гамильтон поступил в Кембриджский университет. Сильное впечатление на него произвела книга Рональда Фишера «Генетическая теория естественного отбора» (The Genetical Theory of Natural Selection), но книгу не изучали в Кембридже, поскольку Фишера считали всего лишь статистиком. В этой книге Фишер представил математические основы генетической эволюции.
Награды
- 1988 — Медаль Дарвина
- 1993 — Премия Крафорда
- 1993 — Премия Киото
См. также
Напишите отзыв о статье "Гамильтон, Уильям Дональд"
Ссылки
- [royalsociety.org/DServe/dserve.exe?dsqIni=Dserve.ini&dsqApp=Archive&dsqDb=Persons&dsqSearch=Code==%27NA1250%27&dsqCmd=Show.tcl Гамильтон на сайте Королевского общества]
|
Это заготовка статьи об учёном-биологе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Гамильтон, Уильям Дональд
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
