У Хунда

У Хунда

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Га́рри У (Harry Wu; кит. 吳弘達 Wú Hóngdá, 8 февраля 1937, Шанхай — 26 апреля 2016, Гондурас) — китайский диссидент и правозащитник, проведший в китайских «лагерях трудового воспитания» 19 лет. После эмиграции стал гражданином США и жил в Вашингтоне. Создатель Фонда изучения лаогай.

Биография

У Хунда родился в Шанхае в богатой католической семье. Его отец был банкиром, а мать происходила из землевладельческого клана. После победы коммунистов в гражданское войне всё имущество их семьи было национализировано.

В 1956, во время «кампании Ста Цветов» У Хунда, 19-летнего студента Пекинского геологического института, пригласили выступить на собрании ячейки коммунистической партии. Там он заявил, что партия не должна ставить себя выше народа, а её члены не должны относиться к простым китайцам как к людям низшего сорта. Кроме того, он выступил с утверждением, что вторжение СССР в Венгрию, поддержанное КПК, противоречит международному законодательству.

Вследствие этих критических высказываний в 1960 У Хунда оказался на пожизненном заключении в «лагере трудового воспитания» (勞改, láo găi — лаогай). Последующие 19 лет он провел в 12 различных местах лишения свободы, где работал на добыче угля, строительстве дорог, сборе урожая и т. п. В 1979, после смерти Мао Цзэдуна, он был освобождён и сумел устроиться на работу в геологический институт. В 1985 году, во время научной командировки в США, У Хунда решает не возвращаться в КНР. Он выступает с лекциями по геологии в Калифорнийском университете. В 1987—1989 годах преподавал теорию марксизма в университете Улан-Удэ, после чего вернулся в США. В 1990 двое американских сенаторов пригласили его выступить с рассказом о китайских лагерях. Это положило начало его общественной популярности. У Хунда выступал перед парламентами различных стран и международными организациями по вопросу о правах человека. Он также написал несколько книг о китайской тюремно-лагерной системе.

В начале 1990-х У собирал информацию о тюремной системе Китая, посещая КНР под защитой американского гражданства. Ему удалось сделать съёмки скрытой камерой, разоблачающие условия жизни и работы заключенных в нескольких тюрьмах. Эти видеозаписи были показаны по американскому телевидению. В 1995, во время одной из таких поездок, он был задержан китайскими властями на границе с Казахстаном. В ответ на арест была развернута широкая международная кампания за освобождение Гарри У, который был осуждён за разглашение гостайны на 15 лет с «дополнительным» наказанием в виде высылки из КНР. Приговор был сразу же приведён в исполнение.

Книги Ву

• Laogai: The Chinese Gulag(1991) — анализ китайской тюремной системы.
• Bitter Winds (1994) — личные воспоминания.
• Troublemaker (1996) — рассказ о поездках в Китай и задержании.

Ссылки

• [laogai.org The Laogai Foundation].
• [www.cicus.org The China Information Center].
• [www.procapitalism.com/pcap_china/htms/opeds/opeds.htm#hwu Procapitalism, China, Op-Ed: Harry Wu].
• [www.theepochtimes.com/news/6-9-27/46418.html Sep 27, 2006 Epoch Times Editorial on Harry Wu].

Отрывок, характеризующий У Хунда

– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.