У всех лучших ковбоев были проблемы с родителями (Остаться в живых)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
</th></tr> </td></tr>
У всех лучших ковбоев были проблемы с родителями
англ. All The Best Cowboys Have Daddy Issues
Эпизод телесериала «Остаться в живых»

Чарли, висящий на дереве.
Номер серии

Сезон 1
Серия 11

Режиссёр

Стивен Уильямс

Автор сценария

Хавьер Грильо-Марксуа

Приглашённые актёры

Уильям Мэйпотер
Джон Терри
Майкл Адамчик
Джеки Марайя
Мэтт Мурр
Марк Штитган

Производственный номер

109

Центр. персонаж(и)

Джек

День на острове

16

Премьера

8 декабря 2004 года (ABC)

Хронология
← Ранее Далее →
«Взращённый другим»«Что бы в этом кейсе ни было»
Список серий

«У всех лучших ковбоев были проблемы с родителями» (англ. All The Best Cowboys Have Daddy Issues) — одиннадцатая серия первого сезона американского телесериала «Остаться в живых». Центральный персонаж — Джек Шепард — пытается догнать Итана, похитившего Клер и Чарли, и вспоминает о своей ссоре с отцом. Джек стал первым героем, у кого было 2 центральных серии (не считая первую серию).





Сюжет

Воспоминания

Оперируя пациентку, Джек не сумел спасти её. Он пытался реанимировать женщину, отказываясь признать операцию неудачной, но все было бесполезно. В операционную вошёл его отец Кристиан, и Джек в гневе сказал, чтобы тот сам объявлял время смерти. После того, как умершую накрыли простыней, Кристиан упрекнул сына за то, что тот вмешался и закончил его операцию. Выяснилось, что Джека вызвала медсестра, которая заметила, что Кристиан не в состоянии оперировать — у него так сильно тряслись руки, что он нечаянно перерезал пациентке печеночную артерию, что и стало причиной её смерти. Кристиан продолжал возмущаться, но Джек положил конец ссоре, спросив, сколько отец выпил за обедом.

На следующий день Кристиан вызвал сына в свой кабинет и настоял, чтобы тот подписал заключение о смерти, в котором утверждалось, что пациентка была безнадёжна. Джек отказывался, отец сказал ему, что если «наверху» узнают, что Кристиан был пьян, у него отнимут лицензию. Поэтому Кристиан продолжал давить на Джека, и, в конце концов, Джек, к его облегчению, подписал документ. Позднее Джек увидел отца в больничном коридоре — Кристиан разговаривал с мужем умершей, и тот угрожал подать на него в суд.

На врачебном совете Кристиан продолжал настаивать, что пациентку невозможно было спасти, и изложил свою версию произошедшего. Так как он был уважаемым врачом, ему поверили, но когда кто-то упомянул, что умершая была на раннем сроке беременности, Джек не смог утаить правду. Он отозвал свою подпись и рассказал о той роковой ошибке, которую сделал отец, сообщив, что, согласно его профессиональному мнению, именно Кристиан виновен в смерти женщины.

События

После того, как Хёрли принёс известие о том, что Итана не было на борту самолета, спасшиеся заметили отсутствие Чарли и Клер. Джек и Локк побежали на пляж, чтобы проверить, добралась ли пара до лагеря, и на полпути нашли в лесу сумку Клер. Так стало ясно, что Чарли и Клер похитили. Джек начал звать их и, не послушавшись Локка, который предложил ему успокоиться, вернуться в пещеры и сформировать поисковую группу, бросился в погоню один. Тем временем Локк отправился в пещеры и позвал на помощь Буна и Кейт. Вскоре они догнали Джека — как оказалось, он ходил по лесу кругами. Локк хотел, чтобы Джек вернулся в лагерь, так как он был единственным врачом на острове, а погоня обещала быть опасной, но тот не послушался, и они отправились на поиски пропавших вчетвером.

Так как Локк не хотел потерять след, группа продвигалась медленно. Джек, переживая за Клер, торопил его и корил себя за то, что не поверил в реальность её кошмаров. Тем временем Локк нашёл полоску ткани с буквой L — у Чарли была повязка на пальцах со словом LATE, — а затем и с буквой A. Однако, по мнению Локка, двигаться нужно было по следу в другом направлении. Группа разделилась — Бун присоединился к Локку, а Кейт ушла с Джеком.

Между тем в лагере Сойер узнал от Уолта об исчезновении Чарли и Клер. Он предположил, что Итан назвался вымышленным именем во время переписи, на что мальчик ответил, что глупо именоваться кем-то другим. Кроме того, он рассказал о возвращении Саида. Сойер пошёл к арабу, чтобы пригрозить ему местью за пытки, но тот поведал ему о француженке и о том, что на острове живут и другие люди. Узнав о голосах, которые шептали что-то Саиду в лесу, Сойер вспомнил, что и ему ранее пригрезилось нечто подобное. Тем временем Хёрли на пляже проиграл Уолту 20 тысяч в нарды.

Пока Бун и Локк шли по следу, Бун спросил, чем Локк занимался до авиакатастрофы и, к своему удивлению, выяснил, что тот служил клерком в упаковочной компании. Бун, в свою очередь, рассказал, что работал управляющим в фирме матери. Локк предложил юноше вернуться в лагерь, но тот отказался. Кейт, которая шла вместе с Джеком в другом направлении, объяснила ему, что научилась выискивать следы у своего отца, с которым в юности охотилась на оленей. Между тем начался ливень.

Кейт и Джек нашли букву T с руки Чарли и услышали вдалеке крики. Джек побежал на голос, поскользнулся и скатился с обрыва. Когда он поднял голову, над ним стоял Итан. Он пригрозил убить одного из пленников, если преследование не прекратится. Джек вступил с ним в драку, но Итан легко одержал над ним верх. Спустя несколько минут Джек пришёл в сознание. К тому времени его догнала Кейт, и, несмотря на её протест, доктор бросился в джунгли за Итаном. Затем они наткнулись на Чарли — он был подвешен за шею на дереве. Джек стащил его вниз и немедленно приступил к реанимации. Ни искусственное дыхание, ни массаж сердца не помогали, но врач продолжал ударять кулаком в грудную клетку Чарли, пытаясь возобновить сердцебиение. Кейт в слезах пыталась остановить его, считая, что юноша мёртв, но Джек не сдавался, и, в конце концов, Чарли очнулся.

Когда они вернулись в пещеры, Чарли впал в оцепенение — он сидел, не двигаясь и ни с кем не разговаривая. Джек пообещал ему утром снова отправиться на поиски Клер. Несмотря на то, что наступил вечер, Локк и Бун не вернулись в лагерь, что очень обеспокоило Шеннон. На самом деле они нашли в лесу нечто странное — металл в земле — и заинтересовались этим...

Роли второго плана

Интересные факты

Напишите отзыв о статье "У всех лучших ковбоев были проблемы с родителями (Остаться в живых)"

Ссылки

  • Описание серии на [www.lostpedia.com/wiki/All_The_Best_Cowboys_Have_Daddy_Issues Lostpedia.com]  (англ.)
  • Кадры на [gallery.lost-media.com/thumbnails-90.html Lost-media.com]

Примечания

Отрывок, характеризующий У всех лучших ковбоев были проблемы с родителями (Остаться в живых)

– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.