У (царство, Чуньцю)
| У | ||||
| 吳國/吴国 Нго | ||||
| Королевство | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Китайско-вьетское государство Нго (Ngô) к юго-востоку от древнекитайских царств периода Вёсен и Осеней в V в. до н. э. | ||||
| Форма правления | монархия | |||
 История Китая
| |||
| Доисторическая эпоха | |||
| 3 властителя 5 императоров | |||
| Династия Ся | |||
| Династия Шан | |||
| Чжоу | |||
| Восточная Чжоу | Вёсны и Осени | ||
| Сражающиеся царства | |||
| Империя Цинь | |||
| (Династия Чу) — смутное время | |||
| Хань | Западная Хань | ||
| Синь: Ван Ман | |||
| Восточная Хань | |||
| Троецарствие: | Вэй, Шу, У | ||
| Западная Цзинь | |||
| 16 варварских государств | Восточная Цзинь | ||
| Южные и Северные Династии | |||
| Династия Суй | |||
| Династия Тан | |||
У (кит. трад. 吳, упр. 吴, пиньинь: Wú, тж. 干; вьетн. Ngô quốc, Нго) — удельное царство эпохи Весны и Осени (Период Чуньцю) в древнем Китае. Располагалось в нижнем течении реки Янцзы (с центром в совр. Чжэцзян). Археология свидетельствует, что местное население имело общее происхождение с народом царства Юэ, то есть было юэсским.
Содержание
Исторический очерк
С царствования Шоумэна 585 до н. э. У упоминается в летописях, при этом правитель именуется ваном. Начиная с этого времени, существование всех правителей У (за исключением Фугая, младшего брата Хэлюя, который правил всего неск. месяцев) подтверждено археологически. Эпиграфические свидетельства сообщают о многочисленных родственных связях с правящим домом царства Цай, а также Сун (единичный факт, см. Ляо-ван ниже).
Вся письменная история У, вплоть до завоевания царством Юэ, занимает ок. 100 лет.
Царство У достигло могущества при князе Хэлюе 闔閭, которого иногда причисляют к гегемонам-ба: в 506 до н.э. У совершило нападение на царство Чу и захватило его столицу, Ин 郢. Среди пленённых членов царской семьи оказалась мать чуского вана Чжао; его отец и братья были убиты, в то время как сам он оказался в изгнании и смог вернуться на престол только при поддержке армии царства Цинь.
В царстве У, при Хэлюе, служил и написал свой знаменитый трактат известный полководец Сунь-цзы, выходец из царства Ци. Знаменитыми советниками Хэлюя были выходцы из Чу, министр Пи и У Цзысюй. Согласно традиционным описаниям, У Цзысюй пошел на службу в царство У в качестве мести за смерть своего отца. Среди трёх походов на Чу (511, 506, 504) именно второй, оркестрованный им, оказался наиболее резонансным: Чжао-ван, заново занявший престол, в 504 был снова вынужден бежать, перенеся столицу Чу из Ин в Жо 鄀. Наследный принц Чжунлэй в 504 одержал морскую победу над Чу. Известно, что он был женат на дочери Цзин-гуна из Ци 齐景公, однако умер до своего отца.
В 496 году до н.э. У совершило нападение на своего южного соседа, царство Юэ. Из-за местонахождения к югу от центральных регионов Чжоу У и Юэ зачастую упоминаются в паре (吳越 или 干越); археология свидетельствует, что местное население обоих царств имело общее происхождение, однако народы У и Юэ в традиционных источниках описываются как враждующие.
Решающее сражение произошло в Цзуйли, нападение было отбито; Хэлюй получил рану, осложнение от которой стало причиной его скорой смерти. Месть его сына Фучая 夫差 вану царства Юэ, Гоуцзяню, вместе с её последствиями, стали наиболее популярным сюжетом истории этих двух царств. В результате очередной атаки в 494 Гоуцзянь, окруженный на горе Куайцзи, был пленён, но по совету министра Пи оставлен в живых. У Цзысюй, протестовавший против этого жеста, был вынужден к самоубийству. Вопреки совету последнего, царству Юэ была сохранена автономия.
В правление Фучая царство У достигло пика своего могущества. Оно одержало победу над царством Ци при Айлине 艾陵 и навязало свои условия Дин-гуну царства Цзинь 晉定公 при подписании соглашения 482 в Хуанчи 黃池.
В отсутствие Фучая, царство Юэ совершило нападение на У. Согласно Цзо чжуань (Ай, 13), Фучай, получивший это известие, от ярости перерезал горло семи присутствующим в его шатре.
В 482 войска Юэ приблизились к столице У. В 473 до н. э. царство У было завоёвано.
Правители У
Дом Уского Тай Бо. Описан в гл.31 «Исторических записок» Сыма Цяня.
- Тай-бо, дядя чжоуского Вэнь-вана, удел пожалован У-ваном.
- Чжун-юн.
- Цзи-цзянь.
- Шу-да.
- Чжоу-чжан.
- Сюн-сюй.
- Гэ-сян.
- Цян Цзю-и.
- Юй-цяо И-у.
- Гэ-лу.
- Чжоу-яо.
- Цюй-юй.
- И-у.
- Цинь-чу.
- цзюнь Чжуань.
- По-гао.
- Цзюй-би (Гоу-би). Уп.655 до н. э.
- Цюй-ци.
- Шоу-мэн (ван). 585—561 до н. э.
- Чжу-фань (ван). 560—548 до н. э.
- Юй-цзи (ван). 547—531 до н. э.
- Юй-мэн. 530—527 до н. э.
- ван Ляо. 526—515 до н. э. (предположительно в браке с дочерью Цзин-гуна из царства Сун: мемориальная надпись на бронзе из гробницы в Гуши 固始县, Хэнань, обнаружена в 1978)
- Хэ-лу (Хэлюй). 514—496 до н. э.
- Фу-ча (Фучай). 495—473 до н. э.
Синификация
Исследование эпиграфических памятников региона свидетельствует, что до правления Фучая в царстве У был распространён "птичий" шрифт няошу, которому отдавалось предпочтение на юго-восточных территориях современного Китая, в т.ч. в царстве Юэ. С воцарением Фучая в У наступает стилистический перелом: стиль надписей меняется в сторону близости к Серединным Царствам, дистанцируясь от юго-восточного.[1]
Юэцзюэ шу и Гунъян чжуань утверждают, что царство У является "варварским", однако оказалось вовлечено в дела Серединных Царств благодаря уважению, выказанному У Цзысюю (吳者，夷狄也，而救中邦).
Ранние литературные источники
Существует только два сохранившихся текста, специально рассматривающих историю царства У - в обязательном сопряжении с Юэ. Это "Юэцзюэ шу" и "Летопись У и Юэ" (У-Юэ чуньцю).
Юэцзюэ шу представляет собой антологию эп. Хань, включающую материалы ранних периодов. Её ценной особенностью является редакторская беспристрастность и уважение к стилистике первоисточников: составители не пытаются привести к общему знаменателю конфликтующие свидетельства, а также сохраняют лексические особенности более ранних текстов, позволяя примерное хронологическое разделение антологии на её составляюще.
Напишите отзыв о статье "У (царство, Чуньцю)"
Примечания
- ↑ Olivia Milburn, The Glory of Yue, 2010:33-34.
| ||||||
Отрывок, характеризующий У (царство, Чуньцю)
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
