FAMAS

FAMAS
FAMAS F1
Тип:	автомат
Страна:	Франция Франция
История службы
Годы эксплуатации:	1977 год — настоящее время
На вооружении:	См. Страны-эксплуатанты
Войны и конфликты:	Чадско-ливийский конфликт, Война в Персидском заливе, Боснийская война, Война в Афганистане (с 2001)
История производства
Конструктор:	Поль Телле (Paul Tellie) Ален Кубэ
Разработан:	1971 год
Производитель:	GIAT Industries
Годы производства:	1975 год — настоящее время
Всего выпущено:	производство продолжается
Варианты:	См. Варианты
Характеристики
Масса, кг:	3,61 (F1 без патронов) 3,8 (G2 без патронов)
Длина, мм:	757 965 (со штыком)
Длина ствола, мм:	488
Патрон:	5,56×45 мм: M193 (F1) SS109 (G2)
Калибр, мм:	5,56
Принципы работы:	полусвободный затвор с рычажным замедлением
Скорострельность, выстрелов/мин:	900—1000 (F1) 1000—1100 (G2) 100 (боевая скорострельность)
Начальная скорость пули, м/с:	960 (F1) 925 (G2)
Прицельная дальность, м:	300
Максимальная дальность, м:	эффективная: 300 (F1) 450 (G2)
Вид боепитания:	магазин: прямой коробчатый на 25 патронов (F1), секторный на 30 патронов (G2)
Прицел:	регулируемый диоптрический, имеется крепление для установки оптического
Изображения на Викискладе?:	FAMAS

FAMASFAMAS

FAMAS (фр. Fusil d'Assaut de la Manufacture d'Armes de St-Étienne — штурмовая винтовка разработки оружейного предприятия MAS в Сент-Этьене) — французский автомат калибра 5,56 мм, имеющий компоновку «булл-пап». Неофициальное название — «клерон» (фр. «горн»)

История

Разработка нового оружия под малоимпульсный патрон началась во Франции в 1967 году конструкторами Полем Телье и Аленом Кубэ, а в августе 1970 года выбор был сделан в пользу патрона 5,56×45 мм М193. Оружие создавалось с расчётом на одновременную замену 9-мм пистолета-пулемёта MAT-49 и 7,5-мм самозарядной винтовки МАS 49/56 (англ.) (а отчасти — и ручных пулеметов MAC Mle.1929 (англ.)), для чего требовалось воплотить следующие характеристики: средняя дальность стрельбы ~300 м, возможность стрельбы винтовочными гранатами, удобство стрельбы с обеих рук.

В 1971 году фирма MAS изготовила первые десять образцов винтовки (под обозначением А1) для испытаний, а в 1973 году на выставке в Саторе была представлена вторая модель (А2), удивившая специалистов небольшими для этого класса оружия размерами (примерно на 200 мм короче большинства автоматических винтовок того времени), достигнутыми благодаря компоновке булл-пап. В 1973—1976 годах оружие проходило испытания, в результате которых вариант А5 был признан пригодным для применения в войсках. 8 августа 1977 года вариант А6 с усовершенствованной конструкцией некоторых механизмов был принят на вооружение французской армии под обозначением FAMAS F1 (неофициальное прозвище — фр. le Clairon — «горн»), став одним из первых штатных автоматов с компоновкой «булл-пап».

За шесть лет французские вооружённые силы закупили около 300 тысяч автоматов F1, перевооружив ими практически все подразделения. В начале 1980-х годов на базе F1 разрабатываются модификации Commando, Export и Civil.

В начале 90-х годов GIAT Industries представляет обновлённый вариант G1, а в 1994 году — G2, поступивший в 1995 году на вооружение морской пехоты, а затем и в другие подразделения Вооружённых сил Франции.

Конструкция

Автоматика FAMAS работает за счёт отдачи полусвободного затвора рычажного типа. В патроннике имеются 16 продольных канавок (так называемых канавок Ревелли, исключающих «залипание» гильзы в патроннике) длиной 44 мм. Метание ружейных гранат возможно с разной начальной скоростью при различных установках хвостика гранаты, для чего на передней части ствола имеется несколько кольцевых выступов. Пламегаситель — многоцелевой, закреплённый на резьбовой посадке на дульной части ствола. На наружной поверхности ствола имеются поперечные рёбра для охлаждения. Ствольная коробка выполнена из лёгкого сплава, а два кожуха, в которых размещаются детали механизма — из пластика. Верхний кожух одновременно служит в качестве основания для лёгкой двуногой сошки и предохранителя прицела. Приклад и рукоятка для переноски — стеклопластиковые. На тыльной части приклада имеется резиновый затыльник, уменьшающий воздействие отдачи. У экстрактора имеется два отверстия, одно из которых (в зависимости от того, является стрелок левшой или правшой) закрыто специальной заглушкой.

УСМ позволяет вести стрельбу одиночными, очередями с отсечкой по 3 выстрела и непрерывными очередями. Для включения этого режима оружие имеет два переводчика, один из которых расположен около спускового крючка и имеет три положения: «предохранитель», «одиночные», «полностью автоматический огонь», а в нижней части приклада находится другой переводчик с положениями «0» (без фиксированных очередей) и «3» (фиксированные очереди).

Стандартное прицельное приспособление располагается вместе с прицелом для ружейных гранат в рукоятке для переноски, ограничивающей длину прицельной линии 330 мм. Для стрельбы на расстояния 100 и 200 м используется регулируемый прицел с отверстием, а для 300 м — фиксированный прицел. Возможность стрельбы при низкой освещённости обеспечивается наличием кожуха со светящейся точкой для мушки и насадкой на прицел. Спереди и сзади стойки рукоятки для переноски имеются две откидные пластинки, позволяющие устанавливать два различных по величине диоптрических отверстия, обеспечивающие стрельбу при различной освещённости: днём обе пластинки подняты, а прицеливание ведётся через небольшое отверстие; в сумерках пластинка с меньшим отверстием (передняя) опускается, прицеливание ведётся с помощью диоптра большого диаметра; ночью обе пластинки опускаются, прицеливание ведётся через крупное отверстие самой стойки. Прицельное приспособление регулируется по горизонтали и вертикали. Для питания F1 использует 25-зарядные коробчатые прямые магазины с отверстиями для визуального контроля за количеством оставшихся патронов. Винтовка штатно комплектуется штык-ножом, крепящимся над стволом.

Для F1 была разработана специальная 58-мм дульная насадка, с помощью которой можно отстреливать гранаты со слезоточивым газом. Со стандартным 22-мм пламегасителем используются гранаты:

• GRAFAC — противотанковые гранаты с массой 0,51 кг, начальной скоростью 70 м/с, бронепробиваемостью по нормали 300 мм и дальностью прямого выстрела 80 — 100 м.
• STRIM — противотанковые гранаты с массой 0,5 кг, начальной скоростью 55 — 75 м/с и дальностью прямого выстрела 120 м.

Также существует возможность использования стандартного подствольного гранатомёта M203.

Варианты

• FAMAS Commando — вариант с укороченным до 405 мм стволом без возможности стрельбы ружейными гранатами, предназначенный для подразделений специального назначения.
• FAMAS Export — самозарядный вариант, предназначенный для коммерческих продаж в различные страны.
• FAMAS Civil — самозарядный вариант под патрон .222 Remington, предназначенный для коммерческой продажи на внутреннем французском рынке.
• FAMAS G1 — обновлённый вариант с увеличенной спусковой скобой и более удобным цевьём.
• FAMAS G2 — упрощённый и удешевлённый вариант. Шаг трёх правосторонних нарезов канала ствола уменьшен с 305 мм до 228 мм, благодаря чему возможно использование как патронов М193, так и SS109. Также новый автомат использует стандартные 30-зарядные коробчатые магазины НАТО.
  • FAMAS G2 Commando — вариант с укороченным до 450 мм, предназначенный для подразделений специального назначения.
  • FAMAS G2 SMG — вариант G2 с еще более коротким стволом и цевьём.
  • FAMAS G2 Sniper — снайперский вариант G2 с удлиненным до 650 мм стволом и заменяющей стандартную рукоять для переноски планкой Пикатинни, на которую крепится оптический прицел.
• FELIN — программа по созданию комплекса вооружения солдата будущего, в рамках которой модифицированный автомат G2 оснастили различными оборудованием, включая электронные прицелы, дальномеры, датчики состояния оружия и систему передачи данных на нашлемный дисплей солдата.

Достоинства и недостатки

Достоинства FAMAS:

• компактность;
• высокая кучность боя;
• возможность достаточно быстрой модификации автомата для стрельбы как с правого, так и с левого плеча;
• возможность использования винтовочных гранат, фугасных и кумулятивных (ведение как навесного огня, так и прямой наводкой);
• довольно комфортное, эргономичное ложе, съёмные сошки. Что положительно сказывается на кучности боя;
• съёмный спусковой механизм в прочном пластиковом корпусе, широкий спектр режимов ведения огня. Переключаемый с "очередь/одиночные" на "очередь по три/ одиночные";
• резиновый затыльник приклада;
• рукоятка перезаряжания расположена вертикально, доступна для обеих рук, не выступает за габариты оружия;
• высокая скорострельность, при относительно малой потере кучности;
• ремень для переноски данного оружия может использоваться как 3-точечный, без дополнительной модификации;
• полностью композитный корпус оружия.
• очень надёжная конструкция.

Недостатки:

• высоко расположенные прицельные приспособления, увеличивающие силуэт стрелка;
• в варианте F1 возможно вставить 25-зарядный магазин обратной стороной;
• прицел имеет всего два целика на 100 м и на 300 м;
• при отстреле одного типа винтовочных гранат в качестве вышибного заряда используется холостой патрон, в другом типе гранат — боевой. Если перепутать, граната может разорваться прямо на стволе;
• большая отдача при отстреле винтовочной гранаты, в случае стрельбы прямой наводкой;
• относительно небольшой объём магазина у F1;
• есть мелкие детали, в случае потери которых оружие работать не будет.

Замена

Хотя FAMAS пользуется признанием и уважением французских военных, он имеет некоторые неустранимые недостатки конструкции. В частности вынуждает французов выпускать нестандартные стальные гильзы, потому что механизм автомата деформирует стандартные латунные гильзы при выстреле.

В 2012 году генерал Бертран Ракмаду, начальник генерального штаба сухопутных войск, объявил, что французская армия запускает программу «Индивидуальное оружие будущего» (Arme Individuelle du Futur) для замены FAMAS в сухопутных войсках. Была заявлена нужда в 90 000 автоматах: половина из них должна быть с укороченным стволом, другая половина стандартной длины. От трёх до пяти образцов будут отобраны для испытаний. Первые поставки запланированы на 2017 год.. К февралю 2015 финал вышли пять образцов: HS Produkt VHS K-2, Beretta ARX-160A1, SIG 516, FN SCAR-L, HK416A5. Как ожидается, испытания закончатся не ранее 2017 года.. В июле 2016 в финал конкурса вышли автоматы Heckler & Koch HK416 и FN SCAR. В сентябре 2016 года, по сообщению агентства France-Presse, французская армия остановила свой выбор на автомате HK416F, производимом в Германии.

Страны-эксплуатанты

• Джибути Джибути
• Франция Франция
• Габон Габон
• Индонезия Индонезия: используется подразделениями Kopaska и Kopassus
• Ливан Ливан
• Филиппины Филиппины
• Сенегал Сенегал
• ОАЭ ОАЭ

Литература и источники

• Игорь Матюшин. FAMAS - французский автомат // журнал "Мастер-ружьё", № 33, 1999. стр.44-53

Отрывок, характеризующий FAMAS

Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.