Сидней (футбольный клуб)

Сидней
Полное название	Sydney Football Club
Прозвища	Небесно-голубые (The Sky Blues), Изумрудный город (Emerald City)
Основан	2004
Стадион	Альянс Стэдиум, Сидней
Вместимость	45 500
Владелец	Давид Трактовенко
Президент	Скотт Бэрлоу
Тренер	Грэм Арнольд
Соревнование	А-Лига
2015/16	Регулярный турнир: 7-е Финальные серии: не вышел
Основная форма Гостевая форма

К:Футбольные клубы, основанные в 2004 годуСидней (футбольный клуб)Сидней (футбольный клуб)

«Си́дней» (англ. Sydney Football Club) — австралийский футбольный клуб из одноимённого города, выступающий в главном футбольном соревновании страны, А-лига, проводимого под эгидой Футбольной федерации Австралии. Клуб дважды становился чемпионом А-лиги (в 2006 и 2010) и обладателем Премьерского Блюда сезона 2009/10, а также является единственным клубом А-лиги одержавшим победу в Лиге чемпионов ОФК в 2005 году. С 2006 года, после перехода Футбольной федерации Австралии в Азиатскую конфедерация футбола, клубы А-Лиги участвуют в Лиге чемпионов АФК, «Сидней» принимал участие в Лиге чемпионов АФК в 2007 и 2011 годах, а также будут принимать участие в розыгрыше 2016 года. Завоевав титулы в W-Лиге и Национальной молодёжной лиге, «Сидней» является единственным клубом обладателем титула А-лиги и двух аффилированных соревнований.

Домашним стадионом клуба является Альянс Стэдиум мультифункциональный стадион с вместимостью 45 500 человек расположенный в районе Мур парк. Поскольку первые семь лет А-Лиги «Сидней» являлся единственным клубом города болельщики представляют весь Сидней, а не какие-то отдельные районы. Ко всему прочему за «Сиднеем» закреплена репутация приобретающего известных футболистов, таких как: Дуайт Йорк, Жуниньо Паулиста, Джон Алоизи, Бретт Эмертон, Лукас Нил, Алессандро Дель Пьеро.

История

Основание

Первые шаги в направлении создания «ФК Сидней» были предприняты в апреле 2004 года, когда Футбольный Союз Нового Южного Уэльса объявил о своем намерении принять участие в торгах на получение лицензии для участия в новой лиге. 19 июля была подана заявка в Футбольную федерацию Австралии. Поскольку был заявлен принцип «один город — одна команда», заявка была оспорена консорциумом, известным как «Сидней Блюз», во главе с Ником Политисом. После того как ФФА сообщило о том, что из двух заявок склоняется к выбору «Сидней ФК», Политис отказался от поддержки «Сидней Блюз», оставив тем самым «Сидней» единственной заявкой от города.

«Сидней» был официально представлен в качестве члена новой 8-ми командной лиги 1 ноября 2004 года, 25 % акций принадлежало Футбольному союзу НЮУ, остальные находились в частном владении, первым председателем правления клуба был назначен Вальтер Бугно. 11 декабря 2004 года Футбольный Союз Нового Южного Уэльса объявил о своем выходе из проекта в связи с автократическим стилем управления совладельца клуба Френка Лоуи, а также отсутствие консультаций по ключевым вопросам, таки как выбор Сиднейского футбольного стадиона в качестве домашней арены вместо стадиона Парраматта и снижения участия во владении клубом Союза со 100 % до 25 %.

В феврале 2005 года заявили 16 из 20 возможных игроков — Соккеруз Стива Корику, Клинта Болтона, Элвина Чекколи, Давида Здрилича, а также молодёжной сборной Джастина Пасфилда, Марка Миллигана, Иэна Файфа, Джэйкоба Тимпано. Главным тренером был назначен Пьер Литтбарски, а его помощником стал бывший игрок «Норвич Сити» Иан Крук. Свой первый матч «Сидней» провел против «Мэнли Юнайтед» 25 марта 2005 года, одержав победу со счетом 6:1. Немного позднее клуб отправился в турне по ОАЭ, где провели встречи с клубами «ФК Хатта», «Аль-Айн» и «Аль-Джазира», выиграв во всех трех матчах. Также в время турне, клуб сообщил о заключении контракта с бывшим игроком «Манчестер Юнайтед» Дуайтом Йорком на два сезона с зарплатой 1 500 000 долларов.

Ранние годы

Первый официальный матч клуб провел на Сентрал Кост Стедиум в Госфорде против «Квинсленд Роар» в рамках отборочного турнира для участия в Лиге чемпионов ОФК 2005 года. Одержав победу в этом матче со счетом 3:0, «Сидней» также обыграл «Перт Глори» и «Сентрал Кост Маринерс» и получили право выступать на турнире ОФК проходившего на Таити. После нервного первого матча с новозеландским «Окленд Сити», клуб с лёгкостью выиграл в остальных матчах одержав победу в Лиге чемпионов ОФК, а также квалифицировался для участия в Клубном чемпионате мира 2005 в Японии. Первый матч на Альянс Стэдиум прошел в рамках Предсезонный Кубок вызова А-Лиги 2005. В этой игре также дебютировал в составе клуба Дуайт Йорк, забив первый гол в матче. Поражение в полуфинале турнира «Перт Глори» после гола Ника Уорда в добавленное время привело к окончанию беспроигрышной серии которая длилась 11 матчей.

Первый сезон А-Лиги «Сидней» провел успешно, заняв второе место в регулярном чемпионате после «Аделаида Юнайтед» и одержав победу в Гранд Финале «Сентрал Кост Маринерс» после того как Стив Корика забил гол во втором тайме, со счетом 1:0. но несмотря на это Пьер Литтбарски покинул клуб после того как ему было предложено понизить зарплату, а Дуайт Йорк заключил контракт с клубом АПЛ «Сандерленд». На сезон 2006/07 новым тренером был назначен бывший игрок сборной Англии Терри Бутчер. Однако команда показывала блеклую игру, несмотря на приобретение Алекса Броска и итальянца Бенито Карбоне. Также клуб был оштрафован на 3 очка после того, как было установлено нарушение потолка зарплат при выплатах Давиду Здриличу. Несмотря на проблемы за пределами поля, клуб смог пробиться в плей-офф, где в полуфинале уступил «Ньюкасл Джетс». Несмотря на то, что Бутчер вывел команду в финальную часть, болельщики были недовольны стилем игры. В конце концов после завершения сезона Бутчер расторг контракт с клубом по обоюдному согласию. Для участия в Лиге чемпионов АФК 2007 был нанят тренер Бранко Кулина, где они не смогли пробиться из группы заняв второе место после будущего победителя турнира «Урава Ред Даймондс». В национальном чемпионате команда Кулины показывала слабый результат, вследствие чего он был отправлен в отставку, а на его место нанят бывший тренер «Аделаида Юнайтед» Джон Космина. До конца регулярного чемпионата команда выступала стабильно и вышла в плей-офф, где уступила «Квинсленд Роар».

Эра Лавички

Косимна не смог повторить успеха на следующий сезон, вместо бывшего игрока сборной Бразилии Жуниньо Паулиста был подписан футболист Соккеруз Джон Алоизи, также были приобретены чемпионы прошлого сезона в составе «Ньюкасл Джетс» Марк Бридж и Стюарт Мусиалик и еще один Соккеруз Саймон Колозимо. Несмотря на хорошие приобретения сезон 2008/09 сезон оказался провальным. Игра Алоизи не соответствовала уровню и критиковалась, как и Космина тактика которого вызывала много вопросов и его поведение в СМИ было очень агрессивным. Некоторые игроки впали в немилость к тренеру, такие как Стив Корика и Клинт Болтон перестали попадать в состав. Также впервые в своей истории клуб не смог пробиться в плей-офф. После приобретения клуба российским миллиардером Давидом Трактовенко, председателем правление стал муж его дочери, Скотт Барлоу, который принял решение об увольнении Космины в феврале 2009 года. Назначение через неделю главным тренером чеха Витезслава Лавички стало свежей струёй для клуба. Лавичка стал изменять игру клуба прививая европейский стиль игры. Он доверил место в составе Корике, Алоизи и другим игрокам, которые собирались покинуть клуб, и как результат первая победа в регулярном чемпионате в истории клуба. После победы в Малом финале над «Веллингтон Феникс» «Сидней» стал участником пятого Гранд финала. Финал прошел в Мельбурне на стадионе Этихад Стэйдиум против местного клуба «Мельбурн Виктори». «Сидней» завлодел инициативой на 61 минуте матча, после гола Марка Бриджа, спустя несколько мгновений «Мельбурну» не засчитали гол забитый из офсайда, счет сравнялся на 81 минуте после удара Адриана Лейера. Судьба встречи была решена в серии пенальти, после того как Кевин Мускат попал в штангу, «Сидней» стал чемпионом во второй раз.

Защитить титул в следующем сезоне у Витезслава не получилось. В межсезонье чемпионский состав покинули ряд ключевых игроков, Стив Корика завершил карьеру, Карол Кисел вернулся в Европу, Джон Алоизи, Саймон Колозимо и Клинт Болтон продолжили свою карьеру в «Мельбурн Харт». Клубу удалось переманить из Кристал Пэлас бывшего Соккеруз Ника Карла. Этого оказалось недостаточно, на протяжении первых десяти туров команда не могла победить, в итоге заняв девятое место в регулярном чемпионате, «Сидней» не смог пройти в плей-офф.

Третий сезон под руководством Лавички начался с приобретения опытного защитника Майкла Бошама и возвращение в клуб Карола Кисела, а также переход футболиста «Блэкберн Роверс» Бретт Эмертон, который ради «Сиднея» расторг свой действующий контракт. В регулярном чемпионате клуб занял пятую строчку, обеспечив себе право выступать в плей-офф, однако «Сидней» уступил в первом же туре плей-офф клубу «Веллингтон Феникс». После окончания сезона руководство клуба объявило о том, что контракт с Лавичкой продлен не будет.

2012—2014

Перед сезоном 2012/13 у клуба не получилось подписать в качестве главного тренера Грэма Арнольда, который отверг предложение от «Сиднея»,, а Тони Попович который работал в клубе в должности помощника возглавил новый клуб «Вестерн Сидней Уондерерс». В итоге в мае 2012 года тренером назначен Иан Крук. Перед сезоном команду покинули ряд ведущих игроков Бруно Казарин, Юхо Мякеля, Марк Бридж, Карол Кисел и Майкл Бошам. В сентябре клуб подписал контракт на два года с зарплатой в 2 миллиона долларов в год с легендарным футболистом сборной Италии и «Ювентуса» Алессандро Дель Пьеро. Однако через шесть недель после начала регулярного чемпионата Крук подал в отставку, мотивировав это тем, что он находится в «постоянной стрессе» и это плохо сказывается на его здоровье, исполняющим обязанности главного тренера был назначен Стив Корика. 28 ноября 2012 года главным тренером был назначен Фрэнк Фарина. В зимнее трансферное окно клуб усилился парой защитников, был приобретен капитан Соккеруз Лукас Нил и бразилец Тиаго Кальвано. Проиграв в последнем туре «Брисбен Роар» команда заняла седьмую строчку, чем лишила себя возможности выступить в плей-офф.

Летом 2013 года «Сидней» впервые в истории А-лиги отправился в европейский тур, где провел матчи с клубами «Падова», «Удинезе», «Виченца», «Читтаделла», «Венеция» и «Реджана», в трёх из которых одержал победу. После восьми матчей регулярного сезона в активе команды было всего 4 очка, фанаты стали выражать обеспокоенность о состоянии дел в клубе. На трибунах во время домашнего матча с «Аделаидой» появился баннер: «Мы хотим чтобы Фарина ушёл». Начался массовый исход болельщиков из крупнейшей группировки The Cove. В феврале 2014 года правление провело специальный форум с болельщиками. В оставшихся девяти играх, команда уступила только в двух и прошла в плей-офф, где вылетела в первом туре. После окончания выступления клуба в сезоне Фарина был отправлен в отставку.

Эпоха Арнольда

8 мая 2014 года «Сидней» объявил о назначении тренера на сезон 2014/15 Грэма Арнольда. Также о завершении карьеры объявили Терри Макфлин и в январе Бретт Эмертон, а также по окончании контракта клуб покинул Алессандро Дель Пьеро, . Что бы восполнить потери были приобретены бронзовый призер Джей-лиги Ранко Деспотович и бывший Соккеруз Ричард Гарсия. 12 мая 2014 года Арнольд объявил о том, что из клуба «Шанхай Ист Эйша» взят в аренду Берни Ибини-Исэй, с которым Грэм ранее работал в «Сентрал Кост Маринерс», а позднее были заключены контракты с еще двумя нападающими Шейном Смелцом и Алексом Броском. 31 июля 2014 года было объявлено о подписании контракта с еще одним нападающим, капитаном сборной Австрии Марком Янко. 8 октября 2014 года Броск объявлен капитаном, а Никола Петкович и Саша Огненовский вице-капитанами. Сезон начался с матча с недавно переименованным клубом «Мельбурн Сити» с Давидом Вильей во главе атаки. Силы оказались равны матч закончился ничьей 1—1. На протяжении восьми матчей у «Сиднея» была беспроигрышная серия, которая закончилась в матче с «Перт Глори» на Альянс Стэдиум, в котором за семь минут до окончания матча пропустили 2 мяча. Зимой были приобретены футболисты сборной Сенегала Микаэль Таварес и Жак Фати для замены травмированных игроков. К концу регулярного сезона побил множество рекордов, включая рекорд посещаемости на матче с «Вестерн Сидней Уондерерс» (41 213 человек), рекордное количество выездных матчей без поражений, стал клубом которому удалось забить три и более мяча в пяти матчах подряд, а также Марк Янко, забив 17 мячей, стал главным бомбардиром чемпионата. «Сидней» без особых проблем прошел в плей-офф, где уступил в финале «Мельбурн Виктори» со счетом 3-0.

К концу сезона в прессе стали появляться слухи о переходе в клуб игрока молодежной сборной Австралии и «Ньюкасл Джетс» Эндрю Хула, которые подтвердились 30 апреля 2015 года. Также клуб пере подписал контракты с Микаэльем Таваресом на два года и его кузеном Жаком Фати на один год. Также 27 мая клуб объявил о продлении контракта с Шейном Смелцом на два года. 3 июня 2015 года клуб объявил, что в составе пока только 18 футболистов, но планирует до начала сезона еще пополнится футболистами. Уже 15 июля был подписан Закари Андерсон который имел опыт выступления под руководством Арнольда, а также два иностранных игрока Филипа Голошко из «Бешикташа» и Милоша Нинковича из «Эвиана» и продлил контракт с Милошем Димитриевичем на два года. Среди потерь межсезонья были Марк Янко ушедший в «Базель», Петкович, Никола в «Вестерло» и Терри Антонис проданный в «ПАОК».

Логотип и клубный цвет

Основным цветом «Сиднея» является небесно-голубой, который неофициально считается цветом штата Новый Южный Уэльс. Запасным цветом является морской с дополнением оранжевого и белого цветов.

Логотип клуба создан в форме герба и используется с 2004 года. В центре логотипа изображен мяч, над которым возвышаются три паруса Сиднейского оперного театра, признанный символ Сиднея. Под мячом изображена Звезда Содружества, которая символизирует Федерацию Австралии.

Экипировка и спонсоры

Годы	Форма	Титульный спонсор	Спонсоры
2005-2007	Reebok	Healthe	HBA Insurance
2007-2009		Bing Lee, JVC
2009-2011		Bing Lee, Sony	MBF Health Insurance, Pulsar
2011-2012	Adidas	UNICEF	Sydney Children's Hospital, CMRI
2012-2014		Webjet	Destination NSW, Caltex
2014-2015			Startrack, Beechwood
2015-2019	Puma		Startrack ITP

Стадион

«Сидней» проводит домашние матчи на Альянс Стэдиум (более известный как Сиднейский футбольный стадион), расположенный в районе Мур парк. Он был построен в 1988 году для проведения матчей по регби-13, в настоящее время также используется для матчей по футболу и регби.

На стадионе также периодически выступает сборная Австралии по футболу в частности матч отборочного турнира Чемпионат мира 1994 против сборной Аргентины. Изначально вмещал 41,159 человек, в 2007 году была проведена реконструкция, на данный момент стадион вмещает 45 500 зрителей.

Также «Сидней» проводил домашние матчи и на других стадионах, например, в 2007 году матч Лиги чемпионов АФК с индонезийским клубом «Персик Кедири» был проведен на стадионе Парраматта, так как в этот день на Альянс Стэдиум проводился матч Национальной регбийной лиги.

Болельщики

«Сидней» является одним из самых поддерживаемых клубов Австралии, так как до 2012 года был единственным представителем крупнейшего города в А-Лиге. Крупнейшая группа болельщиков называется «The Cove» и располагаются на северной трибуне в секторах 22—26. Название произошло от имени первого поселения на территории современного Сиднея. Ещё одно объединение болельщиков называется «Изумрудный город», отсылка к негласному названию Сиднея.

Участники «Cove» посещают каждый домашний матч, а также отправляются на выездные матчи по всей стране, что бы поддержать команду. 7 июля 2006 года, австралийский рок исполнитель Джимми Барнс записал с 25 фанатами из «Cove» на бэк-вокале песню «Sydney FC for Me», которая была выпущена перед началом сезона 2006/07.

Состав

По состоянию на 23/11/15

№ Позиция Имя Год рождения 1 Вр Ведран Янетович 1987 20 Вр Иван Нечевски 1980 30 Вр Энтони Бузанис 1995 2 Защ Себастьян Райолл 1989 3 Защ Алекс Герсбах 1997 4 Защ Закари Андерсон 1991 5 Защ Мэттью Юрман 1989 12 Защ Джейкоб Тратт 1994 16 Защ Райли Вудкок 1995 19 Защ Жак Фати 1984 23 Защ Райан Грант 1991 25 Защ Аарон Кэлвер 1996 7 ПЗ Эндрю Хул 1993

№ Позиция Имя Год рождения 8 ПЗ Милош Димитриевич 1984 10 ПЗ Милош Нинкович 1984 13 ПЗ Брендон О'Нил 1994 22 ПЗ Али Аббас 1986 27 ПЗ Микаэль Таварес 1982 29 ПЗ Александр Муллен 1992 6 Нап Роберт Стамболзиев 1990 9 Нап Шейн Смелц 1981 11 Нап Крис Наумофф 1995 14 Нап Алекс Броск 1983 18 Нап Мэтт Саймон 1986 21 Нап Филип Голошко 1984 24 Нап Джордж Блеквуд 1997

Капитаны

Капитаны по годам (2005-н.в.) Только игры А-Лиги.

Имя	Национальность	Годы
Марк Рудан		2005-07
Тони Попович		2007-08
Стив Корика		2008-10
Терри Макфлин		2010-13
Алессандро Дель Пьеро		2013-14
Алекс Броск		2014-н.в.

Тренерский штаб

Информация взята с официального сайта клуба

• Главный тренер — Грэм Арнольд
• Старший тренер — Стив Корика
• Фитнес-тренер — Эндрю Кларк
• Тренер вратарей — Джон Кроули

Зал Славы

Согласно списку Зал Славы ФК Сидней на официальном сайте клуба.

• Стив Корика
• Дуайт Йорк
• Марк Рудан
• Клинт Болтон
• Пьер Литтбарски
• Витезслав Лавичка
• Терри Макфлин
• Алессандро Дель Пьеро

Главные тренеры

Имя	Годы	Статистика					Достижения
		М	В	Н	П	%
Пьер Литтбарски	февраль 2005 — июнь 2006	24	12	7	5	50 %	Чемпион А-лиги: 2005/06 Лига чемпионов ОФК: 2005
Терри Бутчер	июль 2006 — февраль 2007	23	9	8	6	39 %
Бранко Кулина	апрель 2007 — октябрь 2007	9	2	3	4	22 %
Джон Космина	октябрь 2007 — март 2009	35	13	11	11	37 %
Витезслав Лавичка	февраль 2009 — май 2012	89	35	22	32	39 %	Чемпион А-лиги: 2009/10
Иан Крук	май 2012 — 11 ноября 2012	6	2	0	4	33 %
Стив Корика (и. о.)	12 ноября 2012 — 27 ноября 2012	2	0	0	2	0 %
Фарина, Фрэнк	28 ноября 2012 — 23 апреля 2014	47	19	8	20	40 %
Грэм Арнольд	8 мая 2014 — н.в.	28	15	8	5	54 %

Достижения

• Победитель плей-офф чемпионата Австралии (A-League): 2006, 2010
• Победитель регулярного первенства A-League: 2009/10
• Победитель Клубного чемпионата Океании: 2005

Ссылки

• [www.sydneyfc.com/ Официальный сайт]
• [www.sfcu.com.au/ Сайт болельщиков]

Отрывок, характеризующий Сидней (футбольный клуб)

– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.