ФУНСИНПЕК

Национальный объединенный фронт за независимую, нейтральную, мирную Камбоджу
кхмер. គណបក្សហ៊្វុនស៊ិនប៉ិច фр. Front uni national pour un Cambodge indépendant, neutre, pacifique, et coopératif (FUNCINPEC)
Интернационал:	ЦДИ
Военизированное крыло:	Национальная армия сианукистов (1981—1997)
Мест в Национальной ассамблее:	0 / 123 (2013)
Мест в Сенате:	0 / 61
Персоналии:	члены партии в категории (11 чел.)

Национальн́ый объединённый фронт за независи́мую, нейтра́льную, ми́рную Камбо́джу (кхмер. គណបក្សហ៊្វុនស៊ិនប៉ិច; фр. Front uni national pour un Cambodge indépendant, neutre, pacifique, et coopératif, FUNCINPEC), в русской транскрипции ФУНСИНПЕК — камбоджийская консевативно-монархическая политическая партия. В составе оппозиционной коалиции активно участвовал в кампучийском конфликте 1980-х годов. Одержал победу на первых многопартийных выборах 1993 года, поддерживал короля Сианука при восстановлении монархии. Утратил политические позиции после вооружённого столкновения летом 1997 года, однако был представлен в правительственных коалициях с Народной партией Камбоджи. В настоящее время является третьей по величине политической партией в стране, однако значительно ослаблен и не имеет представительства в парламенте.

Предыстория

См. также: Кхмерская Республика

См. также: Демократическая Кампучия

18 марта 1970 года в Камбодже произошёл республиканский переворот. Нородом Сианук был отстранён от власти. Его сторонники-монархисты, ранее объединённые в движение Сангкум, повели вооружённую борьбу против режима генерала Лон Нола. При этом в ряде случаев они действовали фактически в союзе с коммунистами. 17 апреля 1975 года гражданская война в Камбодже завершилась победой радикально-коммунистического движения Красные кхмеры.

Правительство Пол Пота установило режим террора и геноцида. Погибли многие сторонники Сианука, в том числе члены королевской семьи. Сам Сианук был помещён под домашний арест, затем фактически изгнан из страны.

В декабре 1978 началась массированная вьетнамская интервенция. 7 января 1979 года вьетнамские войска вступили в Пномпень. Была провозглашена Народная Республика Кампучия (НРК) под управлением ЕФНСК — организации бывших «Красных кхмеров» (Хенг Самрин, Чеа Сим, Пен Сован), перешедших на сторону Вьетнама. Против властей НРК и вьетнамской оккупации развернулась партизанская война. В лагерях беженцев на границе с Таиландом и в труднодоступных районах запада страны сконцентрировались вооружённые группы оппозиции — антивьетнамски настроенные коммунисты, остатки республиканской армии Лон Нола (13-я бригада ФАНК), боевики республиканских движений Кхмер серей и Кхмер серейка, монархические отряды МОЛИНАКА и Кхмер сар, а также пользующиеся всеобщим хаосом криминальные сообщества.

Наибольшую боевую силу представляла из себя полпотовская Национальная армия Демократической Кампучии под командованием Сон Сена. Активно приступили к формированию Вооружённых сил национального освобождения кхмерского народа (KPNLAF) республиканские генералы Дьен Дель и Сак Сутсакан. Монархические активисты, типа Нхек Бун Чхая, тоже начали консолидировать вооружённых единомышленников.

Принц Сианук, находившийся в эмиграции (его резиденции располагались в КНР и КНДР), занял двойственную позицию в отношении «Красных кхмеров»: «Несмотря на нарушения прав человека, это единственное законное правительство Камбоджи. Оно [правительство — прим. ред.] возникло вследствие народного сопротивления режиму Лон Нола и политике США в целом. Я был бы предателем, если бы выступил против него». Таким образом возникла возможность объединить монархистов, республиканцев и «Красных кхмеров» на антивьетнамской основе. Этот проект активно поддерживал Китай. При этом особое значение имело участие Сианука и его сторонников — как носителей традиционной легитимности.

В кампучийском конфликте

Создание ФУНСИНПЕК было провозглашено Нородомом Сиануком в Пхеньяне 21 марта 1981 года. В высшее руководство ФУНСИНПЕК, наряду с самим Нородомом Сиануком, вошёл его сын принц Нородом Ранарит, другие члены королевской семьи, бывшие премьер-министры времён правления Сианука Ин Там и Нхиек Тиулонг. Организация позиционировалась как надпартийное движение сторонников традиционной монархии и лично принца Сианука как легитимного правителя. Ближайшей задачей являлось изгнание вьетнамских войск и свержение режима НРК — в этом монархисты вполне совпадали с полпотовцами и республиканцами.

Кампучийская оппозиция критически зависела от китайской поддержки, финансирования и военного снабжения. Власти КНР требовали от монархистов и республиканцев структурной консолидации с «Красными кхмерами». 22 июня 1982 года в Куала-Лумпуре было учреждено Коалиционное правительство Демократической Кампучии (CGDK). В него вошли ФУНСИНПЕК Сианука, Партия Демократической Кампучии Пол Пота—Кхиеу Самфана и Национальный фронт освобождения кхмерского народа (KPNLF) Сон Санна. Главой CGDK стал Нородом Сианук, премьер-министром — Сон Санн, министром иностранных дел — Кхиеу Самфан. Принц Сианук выступал как главное публичное лицо CGDK и кампучийского сопротивления в целом. Целенаправленно делались попытки ассоциировать CGDK прежде всего с Сиануком и ФУНСИНПЕК.

Пол Пот сознательно держался в тени, однако пропаганда НРК называла его реальным главой коалиции, а ФУНСИНПЕК и KPNLF — "марионетками «Красных кхмеров». Со своей стороны, CGDK рассматривала власти НРК как «марионеток Ле Зуана».

В сентябре 1982 года было сформировано вооружённое крыло ФУНСИНПЕК — Национальная армия сианукистов (ANS). Главнокомандующим стал Ин Там, затем — Нородом Ранарит, начальником штаба — другой сын Сианука Нородом Чакрапонг. Оперативное командование осуществлял генерал бывшей королевской армии Теап Бен, представлявший ANS в Высшем совете национальной обороны и Объединённом военном командовании (JMC), координировавшем военные усилия монархистов и республиканцев. Среди полевых командиров выделялся Нхек Бун Чхай. Первоначально ANS сильно уступала в боевом отношении полпотовцам и республиканцам, но её военное значение повысилось в 1986—1988 годах.

Переходный период

С 1988 начались политические контакты правительства НРК с CGDK. В 1989 году НРК была преобразована в Государство Камбоджа, открытое для политического диалога с оппозицией. В Париже начались официальные переговоры о мирном урегулировании. 23 октября 1991 года были подписаны Парижские соглашения. В соответствии с ними восстанавливалось Королевство Камбоджа, на трон возвращался Нородом Сианук, назначались многопартийные выборы.

Нородом Сианук, позиционировавшийся как лидер всех камбоджийцев, в 1989 году оставил председательство в ФУНСИНПЕК, перешедшее к Нхиек Тиулонгу. С 1992 года ФУНСИНПЕК был преобразован в политическую партию, председателем которой стал Нородом Ранарит. Он выступал под лозунгами гражданского мира под эгидой традиционной монархии, управляемой демократии и рыночной экономики. К партии камбоджийских монархистов примкнули многие влиятельные и популярные деятели — в том числе генерал Дьен Дель и харизматичный национал-популист Сам Рейнси.

В правящей коалиции

На выборах в мае 1993 года ФУНСИНПЕК одержал убедительную победу, несмотря на жёсткое силовое давление правящей Народной партии (НПК, бывшая коммунистическая Народно-революционная партия Кампучии). За монархистов проголосовали более 45 % избирателей, что обеспечило им почти половину — 58 из 120 — мандатов в Национальной ассамблее. Стало очевидным, что монархисты-сианукисты обладают наибольшей популярностью в стране.

Однако НПК настояла на двойном премьерстве: со-главами коалиционного правительства стали Нородом Ранарит от ФУНСИНПЕК и Хун Сен — лидер НПК, бывший премьер-министр НРК. Двойное управление было введено и в министерствах. Формальное единство олицетворял король Сианук, но реально коалиционное правительство раздиралось межпартийным и личным соперничеством. Первый премьер-министр Нородом Ранарит и второй премьер-министр Хун Сен стали названными братьями (из политических соображений Сианук объявил Хун Сена своим приёмным сыном), но это не предотвратило откровенной вражды между ними.

Ранарит обвинял Хун Сена в намерении реставрировать коммунистический режим НРК. В ходе этого противоборства он даже установил контакты с «Красными кхмерами», продолжавшими партизанскую войну в западных районах Камбоджи. Кхмерская партия национальной солидарности, возглавляемая Кхиеу Самфаном, обещала Ранариту поддержку против Хун Сена (при том, что второй премьер-министр в молодости сам был «красным кхмером»).

В самом ФУНСИНПЕК возникли острые внутренние противоречия. На статус Ранарита как партийного лидера претендовал Нхек Бун Чхай. В 1995 году после коррупционного скандала из партии вышел Сам Рейнси, основавший Партию кхмерской нации.

Нородом Ранарит и министры от ФУНСИНПЕК проводили курс на укрепление монархической государственности, старались подавить полпотовское повстанчество на западе страны, одновременно оттеснив НПК от административной власти и силового контроля. Главным политическим ресурсом партии являлась поддержка короля. Ранарит возглавлял правительственный Совет по развитию, активно занимался привлечением внешних инвестиций и развитием инфраструктуры. Был инициирован ряд совместных проектов с Малайзией и Сингапуром.

Разгром 1997 года

В июле 1997 года Хун Сен, опираясь на личные охранные подразделения под командованием Хок Лунди, совершил фактический государственный переворот. Партийные объекты ФУНСИНПЕК были захвачены, вооружённые формирования разгромлены, более 40 функционеров (в том числе генеральный секретарь Хо Сок) убиты, Нородом Ранарит принуждён к эмиграции. Протесты короля Сианука не возымели действия. Установилось единовластие Хун Сена.

Формально политическая система около года оставалась прежней. ФУНСИНПЕК оставался партией правительственной коалиции. Пост первого премьер-министра после отстранения Ранарита получил член партии Унг Хуот. Но реально партия утратила влияние на власть. Вооружённые формирования ФУНСИНПЕК были частично распущены, частично интегрированы в камбоджийскую армию.

Нородом Ранарит был приговорён военным судом к 35 годам тюрьмы, но получил королевское помилование и вернулся в Камбоджу. Он резко выступал против Хун Сена, вступил в альянс с Партией Сам Рейнси, участвовал в антиправительственных акциях. Оппозиционность Ранарита и его готовность к сотрудничеству с «Красными кхмерами» вызывала недовольство а партии. Из ФУНСИНПЕК вышла группа Тоан Кхая, создавшая Партию национального союза. Покинул ФУНСИНПЕК и Унг Хуот, учредивший Популистскую партию.

На выборах в Национальную ассамблею 1998 года ФУНСИНПЕК занял второе место, получив более 30 % голосов и 43 мандата из 122. После переговоров при посредничестве короля Нородом Ранарит занял пост председателя Национальной ассамблеи. Была вновь создана правительственная коалиция НПК—ФУНСИНПЕК, но правительство уже единолично возглавлял Хун Сен при безусловном доминировании НПК. Принц Ранарит, понимая соотношение сил, стал выступать с гораздо более умеренных позиций, демонстрируя лояльность Хун Сену.

В 1999 году с ФУНСИНПЕК объединилась Партия Сон Санна, но это не привело к серьёзному политическому усилению.

Падение влияния

Выборы 2003 года обозначили дальнейшее падение популярности ФУНСИНПЕК. Партию поддержали немногим более 20 %, что обеспечило 26 мандатов из 123. В 2004 году отрёкся от престола Нородом Сианук. Новый король Нородом Сиамони строго придерживается конституционного принципа неучастия монарха в практической политике. Это лишило партию прежней поддержки трона.

Проведённые Хун Сеном в конце 2004 года конституционные изменения укрепили позиции НПК и сделали необязательной коалицию с ФУНСИНПЕК. Формально коалиция сохранилась, но наиболее влиятельные деятели партии были выведены из правительства.

В ФУНСИНПЕК усилились внутренние противоречия. Нхек Бун Чхай и его сторонники требовали отстранения Ранарита от партийного лидерства. Они обвиняли его в политической недееспособности и коррумпированности — присвоении 3,6 миллиона долларов от продажи партийного помещения во французском посольстве. Спустя несколько лет ситуация повторилась: в 2013 году Нхек Бун Чхай обвинил Ранарита в присвоении 120 тысяч долларов от продажи партийного вертолёта.Впоследствии сходные обвинения были предъявлены самому Нхек Бун Чхаю.

21 октября 2006 года Нородом Ранарит утратил пост председателя, вышел из ФУНСИНПЕК и создал партию своего имени. Его сменил триумвират в составе Нхек Бун Чхая, принцессы Нородом Арун Расмей, младшей дочери Сианука, и её мужа, дипломата Кео Пут Расмея.

С 2006 по 2011 год председателем был Кео Пут Расмей, в 2011—2013 — Нхек Бун Чхай, с 2013 по 2015 — Нородом Арун Расмей. При этом лидерские полномочия постепенно сосредоточил в своих руках Нхек Бун Чхай, а кандидатом на пост премьер-министра выдвигалась Нородом Арун Расмей — как «дочь Короля-Отца».

Однако это не повысило популярности и влияния ФУНСИНПЕК. Положение младшего партнёра НПК не вдохновляло избирателей, а роль оппозиции перешла к Партии Сам Рейнси. На выборах 2008 года ФУНСИНПЕК получил всего 5 % голосов и 2 места в Национальной ассамблее. Выборы 2013 завершились беспрецедентным поражением: 3,7 % и потеря парламентского представительства.

Возвращение Ранарита

С конца 2010 года велись переговоры о возвращении Нородома Ранарита к руководству ФУНСИНПЕК. В январе 2015 года принц Ранарит был вновь избран председателем партии. Первоначально Нхек Бун Чхай и Нородом Арун Расмей стали заместителями председателя. Эти кадровые решения были одобрены Хун Сеном.

Между Ранаритом и Нхек Бун Чхаем развернулась борьба за руководство. В феврале 2016 года Нхек Бун Чхай объявил о своём выходе из ФУНСИНПЕК и анонсировал создание новой националистической партии. Ранее, в марте 2015, партийный пост оставила Нородом Арун Расмей.

Результатом стало новое обострение конфликта в ФУНСИНПЕК. Нхек Бун Чхай предсказал новое разгромное поражение партии в избирательном цикле 2017—2018 годов.

Нородом Ранарит занимает подчёркнуто лояльную позицию в отношении Хун Сена и НПК, дистанцирует ФУНСИНПЕК от политической оппозиции и протестных выступлений. При визите в Пекин в апреле 2016 года Ранарит заявлял о глубочайшей симпатии ФУНСИНПЕК к руководству КНР.

Идеологически ФУНСИНПЕК остаётся консервативно-монархической партией. Однако законодательство Камбоджи запрещает политическим партиям использовать в своей пропаганде символы монархии и сианукизма, которые официально считаются достоянием всего общества, а реально поставлены на службу правительству.

Руководители

• Нородом Сианук (1981—1989)
• Нхиек Тиулонг (1989—1992)
• Нородом Ранарит (1992—2006)
• Кео Пут Расмей (2006—2011)
• Нхек Бун Чхай (2011—2013)
• Нородом Арун Расмей (2013—2015)
• Нородом Ранарит (с 2015)

Результаты на парламентских выборах

Год	Места	Всего голосов	Доля голосов	Результат	Лидер
1993	58 / 120	1 824 188	45,5 %	▲ 58 мест; правящая коалиция	Нородом Ранарит
1998	43 / 122	1 554 405	31,7 %	▼ 15 мест; правящая коалиция	Нородом Ранарит
2003	26 / 123	1 072 313	20,8 %	▼ 17 мест; правящая коалиция	Нородом Ранарит
2008	2 / 123	303 764	5,05 %	▼ 24 места; правящая коалиция	Нородом Арун Расмей
2013	0 / 123	242 413	3,66 %	▼ 2 места; нет мест в парламенте	Нородом Арун Расмей

Литература

Книги

• Hughes, Caroline. UNTAC in Cambodia: The Impact on Human Rights. — Singapore: Institute of Southeast Asian Studies, 1996. — ISBN 9813055235.
• Findlay, Trevor. [books.sipri.org/files/RR/SIPRIRR09.pdf Cambodia – The Legacy and Lessons of UNTAC–SIPRI Research Report No. 9]. — Solna, Sweden: Oxford University Press, 1995. — ISBN 0198291868.
• Im, François. La question cambodgienne dans les relations internationales de 1979 à 1993. — France: Atelier national de reproduction des thèses, 2005. — ISBN 2284049060.
• Jeldres, Julio A. Volume 1–Shadows Over Angkor: Memoirs of His Majesty King Norodom Sihanouk of Cambodia. — Phnom Penh Cambodia: Monument Books, 2005. — ISBN 974926486X.
• Heder, Stepher R. & Ledgerwood, Julie. Propaganda, Politics and Violence in Cambodia: Democratic Transition Under United Nations Peace-Keeping. — United States of America: M.E. Sharpe, 1995. — ISBN 0765631741.
• Mehta, Harish C. & Julie B. Strongman: The Extraordinary Life of Hun Sen: The Extraordinary Life of Hun Sen. — Singapore: Marshall Cavendish International Asia Pte Ltd, 2013. — ISBN 9814484601.
• Mehta, Harish C. Warrior Prince: Norodom Ranariddh, Son of King Sihanouk of Cambodia. — Singapore: Graham Brash, 2001. — ISBN 9812180869.
• Widyono, Benny. Dancing in Shadows: Sihanouk, the Khmer Rouge, and the United Nations in Cambodia. — Lanham, Maryland, United States of America: Rowman & Littlefield, 2008. — ISBN 0742555534.

Доклады

• Secretariat of the United Nations (23 October 1991). «[treaties.un.org/doc/Publication/UNTS/Volume%201663/v1663.pdf Treaties and international agreements registered or filed and recorded with the Secretariat of the United Nations–No. 28613. Multilateral:]». Treaty Series – Treaties and international agreements registered or filed and recorded with the Secretariat of the United Nations (United Nations) 1663 (28609-28619).

Ссылки

• [funcinpecparty.org/ Официальный сайт партии]  (кхм.)

Отрывок, характеризующий ФУНСИНПЕК

– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…