Акинчиц, Фабиан Иванович
Фабиан Иванович Акинчиц (белор. Фабіян Акінчыц; 20 января 1886 — 7 марта 1943) — белорусский националистический деятель, руководитель белорусской национал-социалистической партии, националист, коллаборационист.[1]
Биография
Родился в деревне Акинчицы около Столбцов. В 1906—1913 годах обучался праву на юридическом факультете Петербургского университета. До революции 1917 года — эсер. В 1923 году вернулся на Столбцовщину, где работал учителем. В 1926 году вступил в ряды Белорусского крестьянско-рабочего общества, был одним из его руководителей. В январе 1927 года арестован польскими властями и осуждён на 6 лет лишения свободы. В 1930 году, после досрочного освобождения, становится членом управления белорусской организации «Центросоюз», которую покидает в марте 1931 года. После неудачной попытки создания полонофильской организации «Возрождение» возвращается из Вильно в Столбцы, где основывает Белорусское товарищество добродеятельности, а в 1934 году в качестве его председателя становится членом Белорусского национального комитета в Вильно.[2]
В 1933 году — один из создателей Белорусской национал-социалистической партии. С 1938 года — в Германии, работает в министерстве пропаганды. Во время Великой Отечественной войны сотрудничал с оккупационной властью в Белоруссии. Предлагал А. Розенбергу распустить колхозы, однако последний ответил, что «сделает это тогда, когда настоящих крестьян, то есть „кулаков“, вернут из Сибири»[3]. Дружил с издателем оккупационной «Белорусской газеты» поэтом Владиславом (Вацлавом) Козловским. Убит в квартире Козловского, вскоре после этого был убит советскими партизанами и Козловский.[4] По некоторым данным, Акинчица могли убить активисты Белорусской народной партии в качестве мести за донос Акинчица на Винцента Годлевского, который был арестован немцами и казнён в 1942 году.
Напишите отзыв о статье "Акинчиц, Фабиан Иванович"
Примечания
- ↑ [slounik.org/32025.html Акінчыц Фабіян]
- ↑ [jivebelarus.net/history/new-history/the-fabian-akinchycs-groups-activity.html Ю. Туронак «Дзейнасць группы Фабіяна Акінчыца (1939—1943)»]
- ↑ [www.bielarus.org/open.php?n=493&a=3 ВЫРВАНЫЯ БАЧЫНЫ «Я быў намесьнікам АКІНЧЫЦА»]
- ↑ [autary.iig.pl/jorsz/art_sakret_dien.htm Теракт на площади Свободы]
Отрывок, характеризующий Акинчиц, Фабиан Иванович
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
