Каутер, Фабиан
| Фабиан Каутер | |
| Личная информация | |
|---|---|
| Оригинальное имя |
нем. Fabian Kauter |
| Рост |
181 см |
| Вес |
80 кг |
Фабиан Каутер (нем. Fabian Kauter, р.22 сентября 1985) — швейцарский фехтовальщик-шпажист, чемпион Европы, призёр чемпионатов мира. Сын олимпийского призёра Кристиана Каутера, брат Михеля Каутера.
Биография
Родился в 1985 году в Берне. Сначала занимался футболом, но ряд травм вынудили его сменить спорт, и в 10 лет он занялся фехтованием. В 2004 году стал чемпионом Европы. На чемпионате Европы 2007 года завоевал бронзовую медаль. В 2009 году стал обладателем серебряной медали чемпионата Европы. В 2011 году завоевал две бронзовые медали чемпионата мира. В 2012 году стал чемпионом Европы, а на Олимпийских играх в Лондоне занял 10-е место в личном зачёте.
В 2013 году завоевал золотую медаль чемпионата Европы и бронзовую медаль чемпионата мира, в 2014 году повторил этот результат. В 2015 году стал бронзовым призёром чемпионатов Европы и мира.
Помимо спорта Фабиан Каутер также является музыкальным исполнителем с псевдонимом «YuRi». В 2009 году у него вышел первый альбом «Summer in Sibirie», за которым в 2012 году последовал «Kopf über Wasser».
В 2013 году Фабиан Каутер стал сооснователем краудфандинговой платформы «I believe in you», направленной на поддержку спортивных проектов в Швейцарии.
Напишите отзыв о статье "Каутер, Фабиан"
Ссылки
- [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ka/fabian-kauter-1.html Фабиан Каутер] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
|
Это заготовка статьи о фехтовальщике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Каутер, Фабиан
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
