Фабрика П. Д. Яковлева

Яковлев П. Д. — русский предприниматель, основал в 1790 г., в Петербурге, одну из первых экипажных фабрик, которая стала поставщиком двора Его Императорского Величества. Слава его компании распространилась по всей Европе, а медалями были удостоены его экипажи на выставках в Лондоне (1851), Вене (1873), и в Париже в 1878 году. Фабрика выпускала все виды экипажей, в том числе и знаменитые одноколки — лёгкие двухколёсные экипажи.

С появлением первого русского автомобиля в 1896 году, фабрика П. Д. Яковлева начала производить автомобильные кузова, став впоследствии одной из крупнейших фабрик в развивающейся автомобильной промышленности России. В 1904 г. на фабрике работало 180 квалифицированных рабочих. В 1907 г. на I Международной автомобильной выставке в Санкт-Петербурге, за свои изделия была удостоена высшей награды — большой золотой медали. Для изготовления кузовов использовали только лучшие материалы, с учётом особенностей изделия, выбирая самые лучшие ткани для интерьеров и лучшую эластичную кожу для сидений, поставляя детали с серебряным обрамлением, посеребренные дверные ручки и слоновую кость для круглых дверных ручек. Кроме этого, кузова включали хрустальные вазы для цветов, графины и стаканы для напитков.

Фабрика бралась и за сборку автомобилей, но впоследствии ограничилась ремонтом и продажей (легковые машины «Остин» и грузовики «Арбенц»). Наиболее известные её работы выполнены на шасси «Бразье» и «Рено».

Отрывок, характеризующий Фабрика П. Д. Яковлева

Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.