Фабр д’Эглантин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фабр д’Эглантин
фр. Fabre d'Eglantine

Фабр д’Эглантин
Род деятельности:

писатель и политический деятель

Дата рождения:

28 июля 1750(1750-07-28)

Место рождения:

Каркасон

Дата смерти:

5 апреля 1794(1794-04-05) (43 года)

Место смерти:

Париж

Фили́пп Франсуа́ Назе́р Фабр, известный также как Фабр д’Эгланти́н (фр. Philippe-François-Nazaire Fabre, Fabre d’Églantine; 28 июля 1750, Каркассон, — 5 апреля 1794, Париж) — французский писатель и политический деятель.

Ему принадлежит популярная песенка «Il pleut, il pleut, bergère» (1780).





Биография

Вначале был актёром, но скоро посвятил себя литературе. После нескольких неудач обратил на себя внимание комедией «„Филинт“ Мольера»[1], в которой он придал мольеровскому Филинту черты развратного аристократа и в ряде весёлых и фривольных сценок рисовал очень мрачными красками нравы французской аристократии.

Затем последовали: «L’intrigue épístolaire» (обе комедии перепечатаны в «Chefs d’oeuvre des auteurs comiques», Париж, 1847, т. 8), «Convalescent de qualité» и «Les Précepteurs». Уступая Бомарше по таланту и значению, Фабр д’Эглантин писал и действовал в том же направлении; бичуя аристократию, он угождал молодой буржуазии, в которой видел силу и здоровье.

Революция толкнула его на политическое поприще. Он был избран в Конвент, где занял место на Горе, в рядах ближайших сторонников Дантона. Он защищал сентябрьские убийства, голосовал за смерть короля, нападал на эбертистов.

В январе 1794 года он был арестован и предан суду вместе с дантонистами. Обвинение разделило дантонистов на две группы: одну, с Дантоном во главе, обвиняли в стремлении восстановить монархию, другую, с Фабр д’Эглантином, в участии в заговоре, имевшем целью «обесславить и унизить народное представительство и разрушить путём продажности республиканское правительство».

В частности против Фабр д’Эглантина было выставлено обвинение, будто он вёл тайные переговоры с Питтом и брал от него деньги. Обвинение не было доказано, но Фабр не мог добиться предъявления необходимого для защиты документа, под конец был лишён (как и другие обвиняемые) слова, признан виновным и казнён 5 апреля 1794 года.

Издания

После его смерти появились в двух томах его «Oeuvres posthumes et mêlées» (1803).

Напишите отзыв о статье "Фабр д’Эглантин"

Примечания

  1. Le Philinte de Molière, полное название «Le Philinte de Molière ou la Suite du Misanthrope» (1790)

Ссылки


Отрывок, характеризующий Фабр д’Эглантин

– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.