Фагерлин, Фердинанд Юлиус

Фердинанд Юлиус Фагерлин (швед. Ferdinand Julius Fagerlin; 5 февраля 1825, Стокгольм — 19 марта 1907, Дюссельдорф) — шведский художник, мастер жанровой живописи.

Учился кораблестроению, служил офицером, стал заниматься живописью и рисунком в свободное время, затем начал посещать классы Стокгольмской академии художеств, позднее также совершенствовался в Дюссельдорфе под руководством К. Зона и в Париже, в мастерской Т. Кутюра. С 1865 г. Фагерлин — член Стокгольмской академии и королевский живописец. Пользовавшиеся во второй половине XIX века широкой популярностью в Швеции картины Фагерлина посвящены главным образом быта приморских жителей, моряков и рыбаков и отличаются правдивостью, выразительностью, порой с оттенком юмора. Наиболее замечательны его картины «Непривычные курильщики», «Ревность», «Семейство рыбаков», «Объяснение в любви», «Сватовство», «Неприятное положение холостяка», «Укрощенный огонь», «Старая супружеская чета» и др.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Фагерлин, Фердинанд Юлиус

– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.