Фадден, Артур
| Артур Уильям Фадден Arthur William Fadden 
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 29 августа — 7 октября 1941 года | |||
| Монарх: | Георг VI | ||
| Предшественник: | Роберт Мензис | ||
| Преемник: | Джон Кёртин | ||
| Рождение: | 3 апреля 1895 Ингем, Квинсленд | ||
| Смерть: | 21 апреля 1973 (78 лет) Брисбен | ||
| Награды: |
| ||
Артур Уильям Фадден (3 апреля 1895 года — 21 апреля 1973 года) — австралийский политик, тринадцатый премьер-министр страны.
Содержание
Биография
Отец Артура Уильяма Фаддена, Ричард Фадден, был офицером в полиции Уолкерстона (Маккай). В 15 лет он стал подрабатывать на тростниковой ферме, а затем устроился работать на сахарную мельницу в Плейстоу. В 18 лет он стал помощником клерка в городском совете Маккая, а в 21 — клерком. Он изучал бухгалтерский учёт и с 1918 года стал работать бухгалтером в Таунсвилле[1].
В 1916 году женился на Илме Торнбер. У них четверо детей[1].
По окончании своей политической карьеры Фадден написал и опубликовал свои мемуары «They Called Me Artie» (1969)[1].
Политическая карьера
С 1932 по 1935 год Артур Фадден находился в парламенте штата Квинсленд[1].
С 1936 по 1958 годы Фадден был членом федерального парламента от аграрной партии. Он представлял последовательно округа Дарлинг-Даунс (англ. Darling Downs, 1936—1949 годы) и Макферсон (англ. McPherson, 1949—1958 годы)[1].
В 1940 году Фадден был вторым человеком в партии. Это время, начало Второй мировой войны, характеризуется политической нестабильностью в Австралии. Когда в октябре 1940 года аграрная партия не смогла выбрать своего лидера (основными кандидатами были Эрл Пейдж и Джон Макьюэн), Фадден занял пост исполняющего обязанности лидера. 21 марта 1941 года он стал действующим лидером партии, оставаясь на своём посту 17 лет[1].
В 1940 году Фадден занимал последовательно ряд министерских постов в правительстве Роберта Мензиса. Он был министром-помощником казначея, министром продовольствия и развития, министром гражданской авиации, казначеем. В январе 1941 году Фадден стал заместителем премьер-министра, а 28 августа того же года — премьер-министром Австралии, после того как Мензис ушёл в отставку. Фадден оставался премьер-министром только два месяца. В октябре 1941 года он потерял поддержку двух независимых депутатов, после чего к власти пришла лейбористская партия во главе с Джоном Кёртином[1].
В 1949 году Роберт Мензис вернулся к власти, а Фадден вновь стал заместителем премьер-министра и казначеем. Он оставался казначеем с 1949 по 1958 годы. Этот период характеризуется бурным ростом экономики, увеличением численности населения страны, индустриальным развитием[1].
Напишите отзыв о статье "Фадден, Артур"
Примечания
Ссылки
- [wwhp.ru/fadden-aw.htm Артур Уильям Фадден на сайте Всемирного исторического проекта]
- [www.adb.online.anu.edu.au/biogs/A140134b.htm?hilite=Arthur%3BFadden Артур Уильям Фадден на сайте Австралийского биографического словаря]
- [primeministers.naa.gov.au/primeministers/fadden/ Премьер-министры Австралии: Артур Уильям Фадден на сайте Национального архива Австралии]
- [www.nma.gov.au/education/school_resources/websites_and_interactives/primeministers/arthur_fadden/ Артур Уильям Фадден на сайте Национального музея Австралии]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Фадден, Артур
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
