Фадеев, Александр Владимирович

Александр Фадеев

Персональные данные
Представляет	СССР
Дата рождения	4 января 1964(1964-01-04) (61 год)
Место рождения	Казань, Татарская АССР, СССР
Бывшие тренеры	Станислав Леонович, Сергей Волков, Станислав Жук, Геннадий Тарасов
Награды
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не соревновался по новой судейской системе Завершил выступления

Алекса́ндр Влади́мирович Фаде́ев (род. 4 января 1964, Казань) — советский фигурист, выступавший в одиночном катании. Чемпион мира, четырёхкратный чемпион Европы, шестикратный чемпион СССР. Заслуженный мастер спорта СССР (1985 год).

Карьера

С 16 лет тренировался под руководством Станислава Жука, затем Сергея Волкова, с 1987 — Станислава Леоновича. Числился в спортивном клубе ЦСКА.

Одним из первых крупных соревнований была Зимняя Спартакиада народов СССР 1978 в Свердловске, где Александр занял 9-е место среди юниоров. Чемпион мира среди юниоров (1980), в том же году дебютировал на Чемпионате мира (14-е место).

Четырёхкратный чемпион Европы (1984, 1987, 1988, 1989), чемпион мира (1985). На Олимпийских играх выступал сравнительно неудачно (лучший результат — 4-е место в 1988 г.).

Будучи учеником Станислава Жука, Фадеев исполнял предельно сложные программы, стал первым исполнителем каскада из двух разных тройных прыжков: тройной сальхов + тройной тулуп (1983, данные неуточнённые), тройного лутца в каскаде с тройным прыжком (1983), тройного акселя в каскаде (1983) и первым на чемпионатах мира попытался исполнить четверной прыжок (четверной тулуп с ошибкой (1983).

В сезоне 1982/83 Жук поставил Фадееву невиданную по сложности произвольную программу (на эстрадные мелодии «Баллада для Аделины» и «Ксанаду»), впервые в истории включавшую в себя четверной прыжок (тулуп), три с половиной оборота аксель в каскаде, каскад тройной лутц-тройной тулуп, кроме того два акселя в разные стороны в комбинации с тройным тулупом, каскад двойной аксель — ойлер — тройной тулуп. Всего 8 тройных и один четверной прыжок. На чемпионате СССР в Челябинске Александр выиграл во всех трёх видах многоборья и опередил И.Бобрина. На чемпионате Европы неудачно выступил в обязательных фигурах (9-ое место), но затем был 3-м в короткой (сделал в каскаде тройной лутц) и 2-м в произвольной программах (с попыткой четверного и восемью тройными прыжками!). На чемпионате мира неудачно выполнил одну из трех обязательных фигур, крюк, занял 6-е место. В короткой и произвольных программах был четвертым. Советская судья Ирина Абсалямова поставила его на 2-е место с оценками 5,9/5,8 в произвольной программе.

Наилучшим для Александра стал сезон 1984/85. На чемпионате мира в Токио Фадеев выиграл все три вида многоборья, фигуры, короткую и произвольную программы. Это случилось впервые в истории фигурного катания (до этого такое достижение удавалось одиночникам, лишь когда было 2 вида, без короткой программы). В произвольной программе Фадеев исполнил впервые чисто каскад тройной аксель- двойной тулуп, а также тройной лутц — тройной тулуп, всего выполнив 7 тройных прыжков. За технику судьи выставили 6 оценок 5,9.

После несколько неудачного сезона 1985/86 года, Фадеев выиграл чемпионат Европы 1987, вновь став лучшим во всех трёх видах многоборья. В короткой сделан каскад тройной аксель — двойной тулуп, а в произвольной на русские народные мелодии, 7 тройных прыжков, в том числе каскад тройной аксель- двойной тулуп, тройной лутц — тройной тулуп. Пораженные судьи выставили 10 оценок 5,9 и три наивысшие 6,0. После уверенной победы с первыми местами во всех трёх видах на чемпионате Европы-88, Александр неудачно выступил на Олимпиаде-88, не сумев сделать прыжок тройной аксель.

В сезоне 1988/89 хореограф М.Зуева решила резко изменить стиль программы, поставив её на музыку к балету М.Мусоргского «Ночь на Лысой горе». На чемпионате Европы Александру удалась абсолютно чистая произвольная программа с 8 тройными прыжками, включая комбинацию тройной аксель — тройной тулуп. Английская публика приветствовала выступление овацией стоя, а судьи выставили 11 оценок 5,9 и 4 наивысших 6,0! При этом явно заниженные оценки 5,6/5,8 английской судьи Ванессы Райли вызвали скандал, обсуждавшийся на Би-би-си.

В 1990-е гг. переехал в США. Выступал в профессиональных соревнованиях и шоу. В 1993 выиграл в Массачусетсе Открытый чемпионат США среди профессионалов.

В настоящее время работает тренером в окрестностях Чикаго.

Спортивные достижения

Соревнования/Год	1979	1980	1981	1982	1983	1984	1985	1986	1987	1988	1989	1990
Зимние Олимпийские игры						7				4
Чемпионаты мира		14		10	4	3	1	3	3	WDR	4
Чемпионаты Европы			9	5	3	1		3	1	1	1
Чемпионаты мира среди юниоров	3	1
Чемпионаты СССР		4	2	3	1			1	1	1	1	1

WDR = снялся с соревнований

См. также

• Чемпионат мира по фигурному катанию среди юниоров 1979
• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1984 — одиночное катание (мужчины)

Ссылки

• [www.solovieff.ru/main.mhtml?Part=66&PubID=513 Профиль на сайте В.Соловьёва]

Отрывок, характеризующий Фадеев, Александр Владимирович

– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.