Фадеев, Валерий Александрович

Валерий Фадеев
Имя при рождении:	Валерий Александрович Фадеев
Род деятельности:	журналист, редактор, телеведущий, общественный деятель
Дата рождения:	10 октября 1960(1960-10-10) (63 года)
Место рождения:	Ташкент, Узбекская ССР, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия

Вале́рий Алекса́ндрович Фаде́ев (род. 10 октября 1960, Ташкент) — российский журналист, телеведущий и общественный деятель. Главный редактор журнала «Эксперт» (с 1998 года), член Высшего совета — сокоординатор Либеральной платформы политической партии «Единая Россия», член наблюдательного совета — Председатель экспертного совета Агентства стратегических инициатив по продвижению новых проектов. Член Центрального штаба — руководитель рабочей группы «Качество повседневной жизни» Общероссийского народного фронта, член межведомственной рабочей группы по вопросам жилищно-коммунального хозяйства Правительства Российской Федерации, директор [www.inop.ru Института общественного проектирования], ведущий программы «Воскресное время» на Первом канале (с 4 сентября 2016 года).

Биография

В 1983 году окончил факультет управления и прикладной математики Московского физико-технического института (МФТИ).

В 1988—1990 годах — работал в Институте энергетических исследований АН СССР. В 1990—1992 годах — старший научный сотрудник Института проблем рынка АН СССР.

В 1993—1995 годах — заместитель директора Экспертного института Российского союза промышленников и предпринимателей. В 1992—1995 годах — эксперт, научный редактор журнала «Коммерсантъ-Weekly» издательского дома «Коммерсантъ».

В 1995—1998 годах — научный редактор, первый заместитель главного редактора еженедельного аналитического журнала «Эксперт».

С 18 февраля 1998 года — первый заместитель главного редактора газеты «Известия».

С ноября 1998 года — главный редактор журнала «Эксперт».

Один из авторов закона «Об Общественной палате Российской Федерации», член Общественной палаты Российской Федерации (с 2006 по 2012 год).

С 20 октября 2011 года — член наблюдательного совета — Председатель экспертного совета Агентства стратегических инициатив по продвижению новых проектов.

С 2011 года — член Центрального штаба Общероссийского народного фронта и руководитель его рабочей группы «Качество повседневной жизни». Является членом Высшего совета партии «Единая Россия» и сокоординатором партийной Либеральной платформы.

6 февраля 2012 года был официально зарегистрирован как доверенное лицо кандидата в Президенты РФ и действующего премьер-министра Владимира Путина.

С октября 2014 по июнь 2016 года Валерий Фадеев вёл на «Первом канале» общественно-политическое ток-шоу «Структура момента».

С 20 мая 2015 года член межведомственной группы по вопросам жилищно-коммунального хозяйства Правительства Российской Федерации, созданной распоряжением премьер-министра Дмитрия Медведева и руководимой вице-премьером Дмитрием Козаком.

Принимал участие в праймериз «Единой России» 2016 года, выдвинул свою кандидатуру в Республике Коми, но проиграл.

С 4 сентября 2016 года — ведущий воскресного выпуска телепрограммы «Время» на «Первом канале».

Личная жизнь

Женат.

Общественная деятельность

Осенью 2008 года избран президентом Общероссийской организации работников СМИ «МедиаСоюз».

Глава Гильдии деловой журналистики.

Член Попечительского совета благотворительного фонда Олега Дерипаски «Вольное дело».

Директор Института общественного проектирования.

Член Координационного комитета Международного открытого грантового конкурса «Православная инициатива».

Ссылки

• [www.oprf.ru/rus/members/user/abb40ffdc45f06e9d21e0ab569433aa8 Информация на сайте Общественной палаты России]
• [www.inop.ru Институт общественного проектирования]

Отрывок, характеризующий Фадеев, Валерий Александрович

Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.