Фази, Джеймс
| Джеймс Фази |
Джеймс Фази (12 мая 1796, Женева — 6 ноября 1878) — швейцарский политический деятель, президент Совета кантонов Швейцарии, основатель швейцарской Радикальной партии.
Биография
Происходил из буржуазной семьи.
Получил образование в Париже и сделался там журналистом. В 1817 году был одним из основателей журнала «La France chrétienne», немедленно запрещённого цензурой, затем «Mercure de France au XIX siècle», тоже недолговечного. Он подписался под протестом парижских журналистов против июльских ордонансов, потом сражался на баррикадах, до конца оставаясь противником кандидатуры герцога Орлеанского. После революции он продолжал журнальную работу в Париже; принадлежал к обществу Droits de l’homme, многократно подвергался тяжёлым штрафам и другим карам за преступления печати. Истомлённый непосильной борьбой, он в 1833 году вернулся на родину, в Женеву, где основал радикальный журнал «Revue de Genève».
В 1841 году он стоял во главе восстания, стремившегося к пересмотру конституции; восстание только отчасти достигло цели, ибо новая конституция 1842 года не отличалась существенно от старой. С 1843 по 1846 год Фази был радикальным членом Большого совета. В 1846 году он вновь стоял во главе толпы, которая 6 октября овладела предместьем Сан-Жерве, два дня держалась там против правительственных войск, 8 октября разогнала Большой совет и провозгласила Фази главой временного правительства. Конституция 1847 года реформировала управление и ввела всеобщее прямое избирательное право. В 1847—1848 годах Ф. был представителем от Женевы на швейцарском сейме, где принадлежал к самым видным деятелям радикальной партии, отстаивавшим превращение Швейцарии из союза государств в несколько более централизованное союзное государство, что и было осуществлено конституцией 1848 года. С 1847 до 1861 года. Фази постоянно избирался членом правительственного совета (министерства) и поочерёдно через год его президентом (в силу статьи конституции, запрещающей исполнение этих обязанностей в течение двух лет подряд); но и в промежуточные годы он был душой правительства. В его управление было сделано очень много для благосостояния Женевского кантона и города Женевы, как с внешней стороны (дороги, мосты, общественные здания, канализация и так далее), так и с внутренней (школьное дело, податная система, почта и так далее).
Вместе с тем Фази обнаружил весьма деспотические замашки и возбудил личную антипатию во многих из своих единомышленников и товарищей. В особенности недовольны были его прежние друзья — радикалы из Франции и Германии, возмущённые его уступчивостью в вопросе о высылке эмигрантов федеральному правительству, в свою очередь легко уступавшему требованиям прусского, французского и иных правительств. К началу 1860-х годов господствовавшая в Женеве Радикальная партия начала разлагаться; из неё выделилась социалистическая группа (Фази и другие радикалы были решительными и ожесточёнными врагами социализма), затем более умеренная группа, образовавшая с элементами, отделившимися от консерваторов, партии независимых; наконец, и в среде радикального ядра значительная часть враждебно относилась лично к Фази. На выборах в правительственный совет в 1861 года победили радикалы, но без Фази; на выборах 1863 года он снова не был избран.
В 1864 году Фази выступил на дополнительных выборах в правительственный совет; значительным большинством победил его противник, кандидат независимых Шеневьер. Радикальное избирательное бюро кассировало выборы; это привело к уличному бунту, в котором принимал участие Фази и который был усмирён войсками, присланными центральным правительством. Фази должен был уехать за границу, но в том же году, избранный в женевский Большой совет, вернулся обратно. В следующем году он сложил с себя депутатские полномочия в виде протеста против расточительного, по его мнению, образа действий Большого совета. Позже он многократно выступал на выборах как в правительственный, так и в Большой совет, но каждый раз неудачно; в Женеве получила власть партия независимых, и его политическая роль была сыграна. В 1863—1866 годах Фази был представителем Женевы в общешвейцарском национальном совете. В последние годы жизни Фази был профессором Женевского университета.
Кроме многочисленных статей в газетах и журналах и брошюр по политическим вопросам, он написал: политическую сказку, направленную против Священного союза, «Voyages d’Ertelib» (Женева, 1822); драму «La mort de Lévrier» (ib., 1826; ни та, ни другая не обнаруживают художественного таланта; обе с радикальными тенденциями); «De la Banque de France, considérée comme nuisible aux transactions commerciales» (II, 1819): «Précis de l’histoire de Génève» (Женева, 1838—1840); один из читанных им в университете курсов он издал в свет под заглавием «De l’intelligence collective des sociétés. Cours de législation constitutionelle» (Женева, 1873). Большого значения этот труд не имеет, но представляет интерес как изложение политических теорий старых швейцарских радикалов. Автор, находясь под сильным влиянием Г. Спенсера, исходит из взгляда на человеческое общежитие как на живой организм, имеющий как бы общую душу, способный к коллективной мысли и к общему чувству; он настаивает на всеобщем голосовании как на основном политическом принципе прогрессивного общежития и на известной централизации; отстаивает принцип народного суверенитета: решительно высказывается против социализма.
Напишите отзыв о статье "Фази, Джеймс"
Отрывок, характеризующий Фази, Джеймс
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.
Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
