Файнстайн, Дайэнн
| Диана Файнштеин Dianne Goldman Berman Feinstein 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| с 10 ноября 1992 года | ||||
| Предшественник: | Джон Сеймур[en] | |||
| ||||
| 4 декабря 1978 — 8 января 1988 | ||||
| Предшественник: | Джордж Москоне | |||
| Преемник: | Арт Агнос | |||
| ||||
| 8 января 1978 — 4 декабря 1978 | ||||
| Предшественник: | (должность учреждена) | |||
| Преемник: | Джон Молинари | |||
| ||||
| 1969 — 4 декабря 1978 | ||||
| Вероисповедание: | иудаизм | |||
| Рождение: | 22 июня 1933 (90 лет) Сан-Франциско, США | |||
| Отец: | Леон Голдман | |||
| Мать: | Бетти Розенбург | |||
| Партия: | Демократическая партия США | |||
| Образование: | Стэнфордский университет | |||
Дайэнн Голдман Берман Файнстайн[1] (англ. Dianne Goldman Berman Feinstein; родилась 22 июня 1933, Сан-Франциско, Калифорния, США) — американский политик, член Демократической партии, сенатор США от Калифорнии. На пост сенатора была выбрана впервые в 1992 году, после работы мэром Сан-Франциско в период с 1978 по 1988 год.
Биография
Файнстайн родилась как Дайэнн Эмиел Голдман в Сан-Франциско в семье известного хирурга Леона Голдмана и бывшей модели Бетти Розенбург. Родители отца были евреями, иммигрировавшими из Польши, матери — крещеными евреями, бежавшими из Санкт-Петербурга после Октябрьской революции.
Файнстайн получила католическое школьное образование, но одновременно посещала еврейскую школу. В возрасте 13 лет она прошла иудейскую конфирмацию. В 1955 году получила степень бакалавра в области истории в Стэнфордском университете.
В 1956 году вышла замуж за Джека Бермана, коллегу по работе в окружной прокуратуре Сан-Франциско. Брак продлился всего три года. В 1957 году у пары родилась дочь Кэтрин, ныне судья в Сан-Франциско.
В 1962 году вышла замуж вторично за нейрохирурга Бертрама Файнстайна, который умер от рака в 1978 году. В 1980 году вышла замуж за банкира Ричарда Блама, что позволило ей стать одним из самых богатых сенаторов.
22 июля 2014 в письме президенту Обаме предложила внести Донецкую Народную Республику в список террористических организациий и ввести широкие санкции против России.[2]
Напишите отзыв о статье "Файнстайн, Дайэнн"
Примечания
- ↑ Написание в соответствии с правилами транскрипции и произношением фамилии на английском языке (см. [www.loc.gov/nls/other/sayhow.html#f NLS Other Writings. Say How? A Pronunciation Guide to Names of Public Figures (as of May 8, 2006), проверено 03.08.2009]).
- ↑ [www.rferl.org/content/us-senators-donetsk-republic-terrorists/25468028.html U.S. Senators Urge Naming 'Donetsk People's Republic' Terrorist Organization]
|
Это заготовка статьи о политическом деятеле США. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Файнстайн, Дайэнн
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
