Файс
Файс — князь венгров (947—955). Сын Юташа, внук Арпада.
Содержание
Биография
Князь венгров
Хотя в «Деяниях Венгров» ничего не сказано о том, что Файс, сын Юташа (четвёртого сына Арпада), носил титул верховного правителя венгров, об этом сообщал в своём трактате «Об управлении империей» Константин Багрянородный:
Известно, — писал император Константин, — что у Арпада, великого князя турок, было четверо сыновей: первый — Таркацу [Таркачу] (Тархош); второй — Елекх [Елек] (Юлло); третий — Ютоца [Юточа] (Юташ) и четвёртый — Залта [Золта] (Жольт). Известно также, что старший сын Арпада Таркацу родил Тебеля [Тевела]; другой сын Елекх родил Эзелеха [Эзеля]; третий сын Ютоца родил Фалици [Фаличи] (Файса), который сейчас княжит; четвёртый сын Залта родил Таксия (Такшоня).
Учитывая то, что венгры, подобно многим другим варварским народам Европы, придерживались лествичной системы престолонаследия, а не майората, представляется вполне закономерным то, что отрекшемуся от власти князю Жольту наследовал не его родной сын Такшонь, а племянник Файс, как самый старший на тот момент представитель рода Арпадов. К слову, та же система престолонаследия практиковалась и на Руси, вплоть до XV века оставаясь причиной княжьих раздоров и междоусобных войн.
Отношения с немцами
В правление Файса Венгрия оставалась раздробленной. Напротив, соседнее Германское королевство консолидировалась под властью Саксонской династии, что позволило немцам перейти от оборонительных действий в войне с венграми к наступательным. В 950 году Баварский герцог Генрих I вторгся на территорию Венгрии и, совершив опустошительный рейд, беспрепятственно вернулся с добычей и пленными. Это был первый случай вторжения неприятельских войск в Венгерские земли со времени Братиславской битвы, то есть с 907 года. До этого атакующей стороной почти во всех случаях были венгры, набеги которых держали в страхе всю континентальную Европу («От стрел венгерских спаси нас, Боже…»). В 951 году венгры попытались взять моральный реванш, предприняв очередной грабительский набег на Запад. Правда на этот раз они предусмотрительно обогнули Германию с юга, разорили Северную Италию и прошли по Аквитании до самого Атлантического океана. Но на обратном пути их войско перехватил и наголову разгромил Германский король Оттон I Великий.
Отношения с византийцами
Неудачи в войнах на Западе побуждали мадьяр обращать все более пристальное внимание на своих южных соседей. И это был не просто интерес грабителей к потенциальным жертвам своего разбоя. Немецкая опасность пробудила в венгерской среде центростремительные тенденции, ускорила процесс создания единого Венгерского государства, и заодно положила начало процессу христианизации, ибо объединение венгров (опять же, как и прочих варварских народов Европы) проходило под лозунгом приобщения к новой вере. В 948 году в Византию прибыло венгерское посольство под руководством «Кровавого» Бульчу (на венг.) (Vérbulcsú), носившего титул харки — воеводы, занимавшего четвёртое место в Венгерской иерархии после великого князя («надьфейеделем»), дьюлы (верховного главнокомандующего) и кэндё (статус кэндё точно не определен). Из этой поездки Бульчу вернулся окрещённым по православному обряду христианином. Впоследствии, под влиянием Бульчу и ответного Византийского посольства (950), Христианство принял сам Файс. Есть также сведения о посещении Константинополя и крещении там венгерского вождя Дьюлы в 952 году. Но о массовом крещении мадьяр пока ещё не было речи.
Аугсбургская битва (битва при Лехе)
В 954 году огромная для Венгрии того времени армия вторглась на территорию Баварии, дабы окончательно разрешить спор о гегемонии в Центральной Европе с Германским королевством. Венгры осадили Аугсбург. Германский король Оттон I пришёл на помощь баварцам, и 10 августа 955 года на реке Лех произошло решающее сражение. Венгры потерпели сокрушительное поражение. Предводитель войска харка Бульчу погиб. Эпоха Венгерских набегов на Западную Европу окончилась. И хотя князь Файс скорее всего не принимал личного участия в битве, именно с этим разгромом принято связывать очередную смену верховного Венгерского правителя. Вероятно, Файс был либо низложен, либо даже убит своими. Новым правителем венгров стал сын Жольта Такшонь.
Напишите отзыв о статье "Файс"
Литература
- Pauler Gyula és Szilágyi Sándor (szerk.): A magyar honfoglalás kútfői (Magyar Tudományos Akadémia, Bp., 1900)
- Kristó Gyula: Falicsi In: Kristó Gyula — Makk Ferenc: Az Árpádok — fejedelmek és királyok (Szukits Könyvkiadó, Szeged, 2003) ISBN 963-9278-48-3
- Györffy György: István király és műve (Gondolat Kiadó, Bp., 1977) ISBN 963-280-360-4
- Dümmerth Dezső: Az Árpádok nyomában (Panoráma Kiadó, Bp., 1987) ISBN 963-243-343-2
- Kristó Gyula: Szent István király (Vince Kiadó, 2001) ISBN 963-9323-21-7
- Kristó Gyula — Makk Ferenc: A kilencedik és a tizedik század története (Pannonica Kiadó, 2001) ISBN 963-9252-38-7
- Константин Багрянородный. Об управлении империей. Гл. 40. О родах каваров и турок. [oldru.narod.ru/biblio/kb_imp2.htm#40]
| предшественник | правление | преемник |
|---|---|---|
| Жольт | Файс | Такшонь |
| 907 — ок. 947 | ок. 947—955 | 955—972 |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Файс
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
