Фалун
Город
|
Фа́лун (швед. Falun) — город в Швеции, административный центр лена Даларна. Фалун – 28-ой по населению город Швеции с 37'291 (2010) жителем.
В 2001 г. город и бывшая медная шахта объявлены ЮНЕСКО Всемирным наследием.
Содержание
История
Город возник возле медного рудника и многие века полностью зависел от добычи меди. Предполагается, что деятельность на шахте началась в XIв., но есть много оснований чтобы предложить, что медную руду добывали уже в VIIIв.
Медный рудник Фалуна долгие годы служил основой экономического благосостояния Швеции, позволив ей превратиться в XVI веке в ведущую европейскую державу. В XVIIв. Фалун был вторым по величине городом Швеции после Стокгольма с 6000 населения. В Фалуне в это время производилось 2/3 мировой добычи меди.
В 1687 г. на руднике произошёл большой обвал (о котором рассказывается в новелле «Фалунские рудники»), и с тех пор значение медной добычи в Фалуне постепенно снижалось, несмотря на редкие оживления, вплоть до закрытия рудника в 1992 г. из-за исчерпания запасов руды.
Статус города Фалун получил от будущей королевы Кристины в 1641г. Исторически разделён рекой Фалюон (швед. Faluån) на две части – тяжкую и сладкую. В первой вследствие близкого рудника и мест обработки руды была достаточно плохая экологическая обстановка, вплоть до отсутствия растительности из-за загрязнения почвы, и жили в этой части города только бедные шахтёры.
В XVIII-XIXв. население города неуклонно росло, чему способствовало появление железной дороги в 1859г.
География
Город расположен в центральной Швеции, в 230 км к северо-западу от Стокгольма. Площадь города 12,2км², в т. ч. суши 11,3км².
Разделён надвое рекой Фалюон (швед. Faluån). Окружён озёрами Варпан (швед. Varpan) на севере, Рунн (швед. Runn) на юго-востоке и Веллан (швед. Vällan) на юго-западе. Озёра Эстанфош (швед. Östanfors) находятся в черте города.
Через город проходит европейский маршрут E16 Евле — Осло.
Герб города
Представляет собой изображение трёх символов «зеркало Венеры» над изображением городской стены. Три знака Венеры символизируют трёх женщин-основательниц этого города.
Экономика
Промышленность: лесопромышленная (завод Стора Энсо), бумажная, машиностроение (муфты Деллнер), электротехническая (завод Эриксон Кэйблс), медицинская (завод Седерут), химическая.
Бренды:
- краска по дереву Фалунская красная, Фалу рёдфай (швед. Falu rödfärg), производимая только с использованием материалов с медного рудника Фалуна
- ржаной хлеб Фалу рёг-рут (швед. Falu råg-rut)
- колбаса Фалукойв (швед. Falukorv)
Образование
В городе расположен университет Даларна (основан в 1977г.) и кампус при нём. Университет, 2010г.: более 18'000 студентов (с подразделением в Бурлэнге), 700 сотрудников, более 60 программ обучения, 16 из которых находятся на уровне магистра, и 1'330 курсов. Направления курсов и программ – музыка, медиа и дизайн. Также обучение для медсестёр, акушерок, учителей, социологов, социальных работников, музыкальных, кино и теле продюсеров.
Музыкальная консерватория (1967г.) – одна из ведущих школ для музыкантов. Обучение классической музыке, джазу, народной музыке, композиции и танцам. Высшее и дополнительное образования. Единственная средняя школа в стране со специально разработанной программой обучения классической музыке.
Четыре гимназии.
Культура, искусство, достопримечательности
Памятник Всемирного наследия «Горнопромышленный район Большой Медной горы в Фалуне» образуют следующие объекты:
- Медный рудник в горе Стура-Коппарберг
- Заводы выплавки меди, цинка и выработки медного купороса
- Индустриальный пейзаж вокруг рудника
- Жилые дома шахтёров
- Кирха Стура-Коппарберг конца XV в.
- Центральная площадь с кирхой св. Кристины и ратушей
В городе действуют несколько музеев, в т. ч. Музей рудника Фалун и горного дела, Краеведческий музей лена Даларна, Купеческий дом-музей, Старая усадьба, Музей истории медицины, Железнодорожный музей, Военный музей полка Дала, Музей спорта. На территории коммуны также есть музеи.
В городе существует камерный оркестр. Проводятся (непериодически) музыкальные фестивали народной музыки и рок-музыки. С недавнего времени ежегодно в конце лета проходит внежанровый музыкальный благотворительный фестиваль «Бабушка переходит улицу».
Театр в Народном доме, библиотеки, музыкальные и танцевальные коллективы разных жанров, церковные хоры, художественные выставки.
В Фалуне длительное время жила и работала Сельма Лагерлёф, здесь ею написано, среди прочего, «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями».
Известные уроженцы
- Фердинанд Боберг, архитектор
- Исак Густав Класон, архитектор
- Георг Шернъельм, поэт
- Патрик Калгрен, футболист
- Калле Хальварссон, лыжник
- Даниель Тюнелль, лыжник
- Томас Юнссон, хоккеист
- Йенни Каллур, легкоатлетка
- Сюзанна Каллур, легкоатлетка
- Маркус Юнгквист, велосипедист
- Йоаким Броден, музыкант
- Пэр Сундстрём, музыкант
Спорт и отдых
Город является центром лыжных видов спорта. В спортивном комплексе «Лугнет» были проведены чемпионаты мира по лыжным видам спорта 1954, 1974, 1993 и 2015 годов.
Муниципалитет вкладывает большие средства в спортивные сооружения и стремится создать образ Фалуна как спортивного города,
Спортивный комплекс «Лугнет»: крытый плавательный бассейн, лыжные трассы, трамплины для прыжков на лыжах, крытые катки для катания и для керлинга, хоккейная площадка, крытые теннисные корты, легкоатлетический стадион, тренажёрный зал, большой крытый спортивный зал, кемпинг, спортивная школа.
В городе есть спортивный зал с тренажёрами, сквош-залы, открытый бассейн с горкой, конюшня с прокатом лошадей для верховой езды, пляжи и рыбалка на озёрах.
На территории коммуны также есть места для спорта и отдыха, в т. ч. три горнолыжных курорта.
Виды
|
Напишите отзыв о статье "Фалун"
Ссылки
- [falun.se Falun.se] (швед.)
Отрывок, характеризующий Фалун
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
