Фанагорийские казармы
Достопримечательность | |
Фанагорийские казармы
| |
Один из флигелей | |
Страна | Россия |
Город | Москва |
Архитектурный стиль | Барокко, ампир |
Автор проекта | Д. В. Ухтомский, О. И. Бове |
Строительство | 1753—1757 годы |
Состояние | Сохранились |
Фанагори́йские каза́рмы — исторические казармы в Москве, на Бауманской улице. Построены в 1753—1757 году на месте сгоревшего в пожаре 1748 года дома И.-Г. Лестока по проекту архитектора Д. В. Ухтомского. Впоследствии перестроены на классицистический лад. Обладают статусом объекта культурного наследия федерального значения[1].
Содержание
История
Первоначально на месте нынешних казарм в первой половине XVIII века был выстроен небольшой двухэтажный дом для придворного врача Иоганна Лестока («Лестоков дом»)[2]. Есть сведения, что в конце 1740-х годов здесь же размещался Почтовый двор[3]. В 1748 году здание сильно пострадало в результате крупного пожара. Новый дом был построен здесь в 1753—1757 годах с частичным использованием старых форм по проекту Дмитрия Васильевича Ухтомского, тогдашнего главного архитектора города, в стиле барокко, получил богатую отделку, а центральная часть была украшена массивным куполом. Парадный вход в здание был снабжён нарядными наружными лестницами, а по бокам были выстроены флигели. Постройка предназначалась для размещения резиденции московского департамента Правительствующего сената («Сенатский дом»)[3][4].
В 1763 году департамент съехал из особняка, после чего он несколько лет пустовал, пока там не разместилось московское отделение Канцелярии конфискации. Ещё через несколько лет здание попало в руки сановника Александра Андреевича Безбородко, который после частичной перестройки передарил его наследнику престола Павлу I[2].
Пожар 1812 года не пощадил особняк, и в 1827 году императорская фамилия пригласила Осипа Ивановича Бове для его восстановления. Архитектор соединил боковые флигели с главным корпусом, декорировав фасад в строгом и торжественном ампирном духе. Центральный ризалит завершался лепным фризом и строгим фронтоном, прежний купол не восстанавливался[2][3]. В дальнейшем, в 1830—67 годах, в здании размещалось «малолетнее отделение» Первого Московского кадетского корпуса, в 1867—85 годах — Учительская семинария Военного ведомства[3].
После 1885 года здание было переделано под казармы Троице-Сергиевского резервного батальона, а в 1910 (по другим данным, в 1911 году) в нём расквартировался Фанагорийский Суворовский гренадерский полк, по имени которого и получили название казармы. По свидетельствам современников, Фанагорийский полк попал сюда по прихоти военных чиновников: однажды Николай II в разговоре с командующим московским военным округом спросил, где же квартируется прославленный Фанагорийский полк, на что тот, полагая польстить императору, ответил: «Конечно, в Москве». После этого полк, на протяжении 20 лет стоявший в Ярославле, пришлось в спешном порядке переводить в Москву[4].
В 1917 году в казармах квартировались 1—4-я роты Самокатного запасного батальона[3][2]. С приходом к власти большевиков казармы остались в пользовании военного ведомства. С 1932 года здесь размещалась Военно-химическая академия (в дальнейшем — Военная академия химической защиты), в 2006 году переехавшая в Кострому. В 1930-е годы здание было частично надстроено. В 1950-х, 1970-х и 1990-х годах осуществлялись реставрационные работы[2][5].
В начале XXI века
По состоянию на 2012 год Фанагорийские казармы находились на закрытой территории федерального государственного учреждения «27-й научный центр Министерства обороны Российской Федерации».
В начале июля 2012 года стало известно, что в здании казарм без согласования с Департаментом культурного наследия города Москвы была начата реконструкция, частично демонтированы оконные и дверные рамы, внутренние конструкции. По свидетельствам очевидцев, из зоны реконструкции выносят горы строительного мусора, среди которого — «старинные оконные и дверные проёмы»[2]. Обеспокоенность происходящим выразила общественная организация «Архнадзор», направившая обращение министру обороны России А. Э. Сердюкову[6]. Представители Мосгорнаследия не были допущены на территорию казарм, после чего это ведомство направило официальное письмо в военную прокуратуру с просьбой об организации совместной проверки на объекте[5].
Напишите отзыв о статье "Фанагорийские казармы"
Примечания
- ↑ [reestr.answerpro.ru/monument/?all=1&order=0&desc=0 Объекты культурного наследия]. // reestr.answerpro.ru. Проверено 27 июня 2012. [www.webcitation.org/6Az5TPx89 Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.the-village.ru/village/city/risk-zone/114259-v-zone-riska В зоне риска: Фанагорийские казармы]. // the-village.ru. Проверено 27 июня 2012. [www.webcitation.org/6Az5V3bkm Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 [dic.academic.ru/dic.nsf/moscow/3319/%D0%A4%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5 Москва. Энциклопедический справочник]. — М.: Большая Российская Энциклопедия, 1992.
- ↑ 1 2 Романюк С. [old.nkj.ru/cgi/naukac050.html?12+9710+12710092+html Немецкая слобода]. // old.nkj.ru. Проверено 6 июля 2012. [www.webcitation.org/6Az5YC8aN Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
- ↑ 1 2 [dkn.mos.ru/presscenter/news/text1342.html Мосгорнаследие принимает все возможные меры по сохранению Фанагорийских казарм]. // dkn.mos.ru. Проверено 27 июня 2012. [www.webcitation.org/6Az5ZbSZK Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
- ↑ [www.archnadzor.ru/2012/06/06/ministerstvo-oboronyi-nezakonno-rekonstruiruet-pamyatnik-xviii-veka/#more-10487 Министерство обороны незаконно реконструирует памятник XVIII века]. // archnadzor.ru. Проверено 27 июня 2012. [www.webcitation.org/6Az5b3CpP Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
Ссылки
- Антон Толмачёв. [www.vesti-moscow.ru/rnews.html?id=174628&cid=15 Казарменный вандализм]. // vesti-moscow.ru. Проверено 6 июля 2012. [www.webcitation.org/6Az5cBtxX Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
|
Отрывок, характеризующий Фанагорийские казармы
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.