Фанхио, Хуан Мануэль

Хуан Мануэль Фанхио 

Гражданство	Аргентина Аргентина
Дата рождения	24 июня 1911(1911-06-24)
Дата смерти	17 июля 1995(1995-07-17) (84 года)
Выступления в «Формуле-1»
Сезоны	8 (1950–1951, 1953–1958)
Автомобили	Alfa Romeo, Maserati, Mercedes-Benz, Ferrari
Гран-при	52 (51 старт)
Чемпион мира	5 (1951, 1954–1957)
Дебют	Великобритания 1950
Последний Гран-при	Франция 1958
Победы Поулы 24 (Монако 1950) 29 (Монако 1950) Подиумы Очки БК 35 277,64 23

Хуан Мануэль Фанхио (исп. Juan Manuel Fangio; 24 июня 1911, Балькарсе, провинция Буэнос-Айрес, Аргентина — 17 июля 1995, Буэнос-Айрес) — аргентинский автогонщик, пятикратный чемпион Формулы-1. Носил прозвище Маэстро.

Участвовал в Формуле-1 в 1950-х годах (1950—1958, за исключением 1952 года). Является одним из наиболее успешных пилотов: за семь полных сезонов выиграл пять чемпионских титулов (в 1951, 1954, 1955, 1956 и 1957 году), причем четыре из них — подряд. Также ещё дважды становился вторым в чемпионате. За многолетнюю историю Формулы-1 по числу чемпионских титулов результат Фанхио лишь в 2003 году превзошёл Михаэль Шумахер. Первый и единственный аргентинский чемпион мира.

Биография

В детстве Фанхио бросил учёбу ради работы автомехаником. В 1938 году дебютировал в популярной аргентинской серии Turismo Carretera, соревнуясь на автомобиле Форд V8. В 1940 году он выступал за Chevrolet, и выиграл в том году Международное Гран-при Севера (Gran Premio Internacional del Norte), а также впервые стал победителем серии Turismo Carretera. Через год Фанхио защитил последний титул. В 1947 году Фанхио, при поддержке правительства Аргентины, стал участвовать в европейских гонках, и в 1950 году стал пилотом итальянской команды Alfa Romeo.

После аварии в Монце, случившейся в 1952 году, Фанхио на короткое время покинул автогонки. С 1951 по 1957 год Хуан Мануэль выиграл пять титулов чемпиона мира Формулы-1 с командами Mercedes-Benz, Maserati, Alfa Romeo и Ferrari.

В 1958 году, вскоре после своего похищения на Кубе, Фанхио завершил свою спортивную карьеру.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Длительное время аргентинец удерживал рекорд Формулы-1 по количеству титулов чемпиона мира — до тех пор, пока в 2003 году его не превзошёл по этому показателю Михаэль Шумахер. Однако и по сей день Фанхио принадлежит множество других рекордов. В частности, ему принадлежит лучший среднестатистический показатель среди всех пилотов в истории — он выиграл 24 из 51 гран-при, и в 35 гонках Формулы-1 финишировал на подиуме. Помимо этого, Фанхио — единственный гонщик, который выиграл чемпионат Формулы-1 с четырьмя различными командами. Также Фанхио — самый пожилой чемпион мира (последний свой титул он выиграл в возрасте 46 лет и 41 дня).

С 1987 года и до самой своей смерти Фанхио возглавлял отделение Mercedes-Benz в Аргентине — это случилось через год после открытия посвящённого ему музея. В 2011 году, к столетию со дня рождения Хуана Мануэля, в мире прошло множество мероприятий в его честь.

Происхождение и детство

Хуан Мануэль — выходец из семьи итальянских иммигрантов. Отец — Лорето Фанджо (исп. и итал. Loreto Fangio; в Аргентине итальянская форма фамилии испанизировалась; 1880 или 1883 — 17 октября 1972), мать — Эрминия Д’Эрамо (исп. и итал. Herminia D'eramo; 2 января 1885 — 13 сентября 1975). Хуан Мануэль был самым младшим ребёнком в семье (других сестёр и братьев звали Эрминия, Хосе, Селия, Рубен и Кармен), он родился ночью, в 00 часов 10 минут на 13-й улице в городе Сан-Хосе-де-Балькарсе (либо просто Балькарсе), расположенном на юго-востоке провинции Буэнос-Айрес.

В 1916 году юный Хуан пошёл в школу № 4, где первым его учителем стал Мелитон Лосано. В четвёртом классе Хуан Мануэль перешёл в школу № 1, и в 1921 году, в возрасте всего 9 лет, начал работать в кузнице подмастерьем, помогая чинить местные повозки. В 1922 году десятилетний Фанхио начал учиться на автомеханика, а в следующем году он поступил в «Концессионарию Регби» (исп. Concesionaria Rugby), где стал не только обучаться вождению автомобилей, но и ремонту сельскохозяйственной техники. В 1924 году он получил первую работу в агентстве Ford и в 13 лет стал помощником механика в мастерской местного пилота Мигеля Виджано (исп. и итал. Miguel Viggiano).

Достижения в Формуле-1

Чемпионские титулы	5
Набранные очки	277
Победы	24
Подиумы	35
Поул-позиции	29
Быстрейшие круги	23
Старты с первого ряда	48
Старты в Гран-При	51
Пройденные круги	1342
Пройденные километры	9258
Большой шлем	2
Хет-трики	9
Дубли	13

Результаты в Формуле-1

Легенда к таблице

В таблице перечислены результаты всех Гран-при Формулы-1, в которых принимал участие пилот. Строками таблицы являются сезоны, столбцами — этапы Гран-при. В каждой клетке указаны сокращённое название этапа и результат гонщика, дополнительно обозначенный цветом. Расшифровка обозначений и цветов представлена в нижеследующей таблице. Пример Описание 1 Победитель 2 Второе место 3 Третье место 5 Финишировал в очковой зоне 12 Финишировал вне очковой зоны НКЛ Финишировал, но не классифицирован 15 Участвовал вне зачёта, либо по отдельной классификации 18 Не финишировал, но классифицирован Сход Не финишировал и не классифицирован НКВ Не квалифицирован НПКВ Не предквалифицирован ДСК Дисквалифицирован ИСК Исключён из протокола тест Тестер по пятницам НС Участвовал в гран-при в качестве боевого пилота, но не стартовал в гонке Т Травмирован или болен ОТК Отказ от участия НТР Прибыл на гран-при, но не участвовал даже в тренировках НПР Был заявлен в числе участников гран-при, но не прибыл к началу соревнований О Гонка отменена Не участвовал Поул-позиция Быстрый круг

Год	Команда	Шасси	Двигатель	Ш	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11	Место	Очки
1950	SA Alfa Romeo	Alfa Romeo 158	Alfa Romeo 158 1,5 L8S	P	ВЕЛ Сход	МОН 1	500	ШВА Сход	БЕЛ 1	ФРА 1	ИТА Сход					2	27
1951	SA Alfa Romeo	Alfa Romeo 159A	Alfa Romeo 158 1,5 L8S	P	ШВА 1	500										1	31(37)
		Alfa Romeo 159B					БЕЛ 9		ВЕЛ 2	ГЕР 2
		Alfa Romeo 159						ФРА 1
		Alfa Romeo 159M									ИТА Сход	ИСП 1
1953	Officine Alfieri Maserati	Maserati A6GCM	Maserati A6 2,5 L6	P	АРГ Сход	500	НИД Сход	БЕЛ Сход	ФРА 2	ВЕЛ 2	ГЕР 2	ШВА 4	ИТА 1			2	28(29,5)
1954	Officine Alfieri Maserati	Maserati 250F	Maserati 250F 2,5 L6	P	АРГ 1	500	БЕЛ 1									1	42(57,14)
	Daimler-Benz AG	Mercedes-Benz W196 Stromlinien	Mercedes-Benz M196 2,5 L8	C				ФРА 1	ВЕЛ 4			ИТА 1
		Mercedes-Benz W196								ГЕР 1	ШВА 1		ИСП 3
1955	Daimler-Benz AG	Mercedes-Benz W196	Mercedes-Benz M196 2,5 L8	C	АРГ 1	МОН Сход	500	БЕЛ 1	НИД 1	ВЕЛ 2						1	40(41)
		Mercedes-Benz W196 Stromlinien									ИТА 1
1956	Scuderia Ferrari	Lancia Ferrari D50	Lancia Ferrari DS50 2,5 V8	Е	АРГ 1	МОН 2	500	БЕЛ Сход	ФРА 4	ВЕЛ 1	ГЕР 1	ИТА 2				1	30(33)
1957	Officine Alfieri Maserati	Maserati 250F	Maserati 250F 2,5 L6	P	АРГ 1	МОН 1	500	ФРА 1	ВЕЛ Сход	ГЕР 1	ПЕС 2	ИТА 2				1	40(46)
1958	Scuderia Sud Americana	Maserati 250F	Maserati 250F 2,5 L6	P	АРГ 4	МОН	НИД									14	7
	Частная заявка								БЕЛ	ФРА 4	ВЕЛ	ГЕР	ПОР	ИТА	МАР
	Novi Auto Air Conditioner	Kurtis Kraft 500F	Novi 3,0 L8S	F				500 НКВ
	Dayton Steel	Kurtis Kraft 500G	Offenhauser 4,5 L4	F				500 НКВ

Ссылки

• [wildsoft.ru/drv.php?l=%D4&id=195001001 Хуан Мануэль Фанхио]  (рус.) на сайте wildsoft.ru
• [www.sports.ru/automoto/105706183.html «Маэстро»] — статья об аргентинце на Sports.ru  (рус.)

Отрывок, характеризующий Фанхио, Хуан Мануэль

С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.