Фан Кхак Шыу
| Фан Кхак Шыу Phan Khắc Sửu | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 26 октября 1964 — 14 июня 1965 | |||
| Предшественник: | Нгуен Кхань | ||
| Преемник: | Нгуен Ван Тхьеу | ||
| Рождение: | 9 января 1905 Cái Vồn, Виньлонг, Французский Индокитай | ||
| Смерть: | 24 мая 1970 (65 лет) Сайгон, Республика Вьетнам | ||
Фан Кхак Шыу (вьетн. Phan Khắc Sửu; 9 января 1905, Cái Vồn, Виньлонг, Французский Индокитай — 24 мая 1970, Сайгон, Республика Вьетнам) — государственный деятель Республики Вьетнам (Южный Вьетнам), президент Республики Вьетнам (1964—1965).
Биография
Получил инженерно-сельскохозяйственное образование в Париже и Тунисе. Вернувшись на родину в 1930 г., он работал директором по исследованиям Департамента по экономическому развитию. Впоследствии он вступил в ряды антиколониального движения, в 1940 г. принимал активное участие в революционных событиях, за что был приговорен к 8 годам каторжных работ и заключен в тюрьму Кон Дао.
В 1945 г. он был отпущен на свободу, чтобы принять участие в антияпонской борьбе, которая поддерживалась Францией. С 1948 г. сотрудничает с французскими колониальными властями, в 1949 г. непродолжительное время работал министром сельского хозяйства. Эту же должность он занял во времена президентства Нго Динь Зьема, однако вследствие отсутствия реального желания правящей верхушки проводить аграрную реформу ушёл в отставку.
В 1959 г. он был избран в парламент и вступил в оппозиционный Фронт национального единства. В 1960 г. подписал «Манифест Каравеллы», требовавший от президента проведения реформ. В июле 1963 г. специальным военным судом был приговорён к 8 годам заключения. Однако уже через 3 месяца в стране произошёл военный переворот, президент Зьем был убит, а Шыу оказался на свободе.
В 1964 г. Высшим национальным советом он был назначен на пост президента Республики Вьетнам. В это время в стране разгорелся острый кризис из-за противостояния прежней и новой элиты, противоречий между гражданским кабинетом и военной администрацией. После переворота в июле 1965 г. Шыу был смещён с поста главы государства. В 1966—1967 гг. — председатель Национального собрания Республики Вьетнам, ушёл в отставку в знак протеста против антидемократических действий военного правительства. В 1968 г. был одним из основателей Нового демократического движения Вьетнама.
Источники
- www.vietgle.vn/trithucviet/detail.aspx?pid=NzhDRTA5MDkwMA&key=Phan+Khắc+Sửu&type=A0
- v1.viendongdaily.com/Contents.aspx?contentid=2763&item=94
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Фан Кхак Шыу"
Отрывок, характеризующий Фан Кхак Шыу
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
