Фарада, Семён Львович
Поделись знанием:
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
| Семён Фарада | |||
 | |||
| Имя при рождении: |
Семён Львович Фердман | ||
|---|---|---|---|
| Место рождения: |
село Никольское | ||
| Профессия: | |||
| Карьера: | |||
| Награды: |
| ||
Семён Льво́вич Фара́да́[1] (настоящая фамилия Фе́рдман; 31 декабря 1933 года, село Никольское Московской области — 20 августа 2009 года, Москва) — советский и российский актёр театра и кино, Заслуженный артист РСФСР (1991)[2], Народный артист Российской Федерации (1999)[3].
Содержание
Биография
Семён Львович Фарада (Фердман) родился 31 декабря 1933 года в селе Никольское Московской области, вошедшем в 1960 году в черту города Москва (район станции метро «Водный стадион»)[4], в еврейской семье. Его родители приехали в начале 1930-х годов на учёбу в Москву из Новоград-Волынска (Житомирская область Украины)[5].
Отец, Лев Соломонович Фердман (1912—1952), лейтенант Красной Армии, учился в Лесотехническом институте в Москве, работал военным специалистом по снабжению советской армии лесоматериалами в Наркомате лесной промышленности СССР. После увольнения из Наркомата в 1948 году, во время борьбы с космополитизмом, его (уже в звании майора) перевели на периферийную военную базу в Ярославле, где он и умер в 1952 году в возрасте сорока лет от язвы желудка, открывшейся ещё на фронте. Похоронен на Востряковском кладбище в Москве[5].
Мать, Ида Давыдовна Шуман, училась в фармацевтическом техникуме в Москве[5]. После отъезда мужа в Ярославль одна воспитывала двоих детей, Семёна и его сестру Евгению (род. 1939[5]; после замужества — Соколова[6]; с 1992 года живёт в Израиле[5]). Семён заменил сестрёнке умершего отца[7]. Скончалась Ида Давыдовна в 1989 году[5].
С пятилетнего возраста Семён дружил с Владимиром Ресиным. Они были как родственники. Их семьи на протяжении двадцати семи лет жили в одной коммунальной квартире на улице Сельскохозяйственной в Москве рядом со станцией метро ВДНХ[7].
В средней школе Семён учился очень хорошо, окончив её с золотой медалью[8], занимался спортом (футболом), участвовал в театральных кружках[7]. Его сестра Евгения Соколова (урождённая Фердман) рассказывает об его увлечении театром:Но о поступлении Семёна в театральный вуз не могло быть и речи. В семье военного сын должен учиться в военном училище — таково было мнение родителей. Он подал документы в Военную ордена Ленина академию бронетанковых войск имени И.В.Сталина. И, конечно, сразу получил от ворот поворот. Ему заявили, что в связи с повышенным кровяным давлением (это у футболиста!) он к экзаменам не допущен. И Семён стал студентом Бауманского института, обнаружив себя единственным поступившим евреем[5].«... В 10-м выпускном классе он участвовал в школьном спектакле по "Ревизору". И вот тогда я впервые увидела брата на сцене. Он был настолько органичен в роли не то Бобчинского, не то Добчинского, что я по-настоящему испугалась, когда его героя, подслушивающего под дверью, стукнули этой дверью. И я увидела "разбитый" нос, на самом деле измазанный краской»[5].
В 1962 году окончил факультет энергомашиностроения Московского высшего технического училища имени Н.Э. Баумана (МВТУ им. Н.Э. Баумана), получив специальность «Инженер-механик по котельным установкам»[1][9].
Через три года учёбы в институте был призван на воинскую службу в Краснознамённый Балтийский флот в городе Балтийск Калининградской области, где прослужил четыре года. Выступал в драматическом коллективе при Доме офицеров в Балтийске, исполнял в спектакле по пьесе советского драматурга Бориса Лавренёва «Разлом» маленькую роль моряка-анархиста. Возглавлял эстрадную группу Краснознамённого Балтийского флота[1].
После окончания института семь лет работал по профессии, инженером-механиком по котельным установкам, в Министерстве энергетики и электрификации СССР. В это же время занимался в эстрадно-театральной студии «Наш дом» в Доме культуры гуманитарных факультетов МГУ на Моховой[5]. После её закрытия трудился в Москонцерте, где стал дипломантом конкурса эстрадных артистов[1].
Несмотря на талант и огромную тягу к театру, за всю свою жизнь Фарада так нигде и не учился актёрскому мастерству[6].
Первым опытом работы Семёна на телевидении стала детская образовательная телевизионная программа «АБВГДейка», в которой он играл грустного клоуна Сеню[1]. В начале 1970-х годов этот персонаж принёс Фараде первую настоящую популярность[9].
Дебютом Семёна Фарады (тогда ещё Фердмана) в кино в 1967 году стала эпизодическая роль туриста в фильме «Каникулы в каменном веке» режиссёра Семёна Райтбурта. В 1971 году в титрах фильма «Вперёд, гвардейцы!» (киностудия «Таджикфильм»), где Семён сыграл роль пионервожатого, решено было поменять «неблагозвучную», по мнению руководства картины, фамилию Фердман на псевдоним «Фарада». Позже он официально сменил свою настоящую фамилию в гражданском паспорте и в других личных документах на фамилию Фарада[8].
В 1970—1971 годах — артист эстрады.
В 1972 году режиссёр Юрий Любимов пригласил Семёна Фараду, не имеющего актёрского образования, на работу в Московский театр драмы и комедии на Таганке, на сцене которого актёр прослужил три десятилетия, сыграв в спектаклях «Добрый человек из Сезуана» (второй Бог), «Гамлет» (второй могильщик), «Мастер и Маргарита» (управдом Босой, буфетчик Соков, конферансье Бенгальский), «Пять рассказов Бабеля» (ученик Загурского) и многих других[1].
В 1975 году в труппе Московского театра драмы и комедии на Таганке Фарада встретил женщину своей жизни, актрису Марию Полицеймако. Она уже была известной артисткой, Семён ещё только делал первые шаги на большой сцене, и оба были несвободны. Влюбился, хотел сделать предложение, но в самый ответственный момент вдруг поставил железное условие — родить сына, что она впоследствии и сделала, родила в 1976 году будущего актёра Михаила Полицеймако[9].
По-настоящему «звёздными» для Семёна Фарады стали его яркие роли в двух блистательных картинах — тромбонист в комедии «Гараж» (1979) Эльдара Рязанова и главнокомандующий в трагикомедии «Тот самый Мюнхгаузен» (1979) Марка Захарова. С тех пор комедийный талант Семёна Фарады стал пользоваться большим спросом — предложения от режиссёров посыпались одно за другим. Актёр снялся в множестве знаменитых фильмов: «Будьте моим мужем» (1981), Чародеи (1982), «Предчувствие любви» (1982), «Дом, который построил Свифт» (1982), «Формула любви» (1984), «После дождичка в четверг» (1985), «Миллион в брачной корзине» (1985), «Человек с бульвара Капуцинов» (1987), «Убить дракона» (1988) и многих других.
Сам актёр одной из лучших своих работ в кино считал серьёзную драматическую роль доброго пожилого портного Хаймовича в лирической комедии «Попугай, говорящий на идиш» (1990) режиссёра Эфраима Севелы, а партнёршей Семёна Львовича по фильму стала его жена Маша[8].
За тридцать три года работы в отечественном кинематографе мастер киноэпизода Семён Фарада снялся в ста тридцати фильмах[10].
С 1996 года возглавлял актёрский клуб «100 ролей» имени Николая Крючкова.
В 1988 году здоровье Семёна Фарады пошатнулось. Начались проблемы с сердцем. Он перенёс серьёзнейшую операцию на сердце — ему поставили искусственный сердечный клапан[11].
В июне 2000 года, через неделю[5] после похорон своего лучшего друга, писателя Григория Горина, Семён Фарада перенёс обширный инсульт, повлекший за собой нарушение речи. Вследствие поражения значительной части мозга актёр был вынужден заново учиться ходить. Из-за проблем со здоровьем актёру пришлось оставить кинематограф. Спустя полтора года после инсульта Семён Львович сломал шейку бедра. Последовали три операции, а затем — второй инсульт[12].
На протяжении всех девяти лет тяжёлой болезни за актёром ухаживала преданная ему супруга Мария Витальевна Полицеймако[12] и сын Михаил Полицеймако[13].
Вечером 20 августа 2009 года после тяжёлой продолжительной болезни Семён Фарада скончался в возрасте семидесяти пяти лет в госпитале имени Вишневского в Москве[12]. Причиной смерти стала хроническая сердечно-сосудистая недостаточность, развившаяся в результате произошедших с ним инсультов[14].
Гражданская панихида состоялась 24 августа 2009 года в Центральном Доме кино в Москве. Похоронен актёр в этот же день на Троекуровском кладбище в Москве[14].
Семья
- Третья супруга — Мария Полицеймако (род. 10 мая 1938), советская и российская актриса театра и кино, Заслуженная артистка РСФСР, дочь актёра БДТ Виталия Павловича Полицеймако[8][9].
Государственные награды
- 1991 — почётное звание «Заслуженный артист РСФСР» — за заслуги в области советского театрального искусства[2].
- 1999 — почётное звание «Народный артист Российской Федерации» — за большие заслуги в области искусства[3].
Театральные работы
- 1964 — «Добрый человек из Сезуана» (Бертольд Брехт; режиссёр — Юрий Любимов) — второй Бог
- «Мастер и Маргарита» (М. А. Булгаков) — управдом Босой, буфетчик Соков, конферансье Бенгальский
- 1967 — «Послушайте!» (В. В. Маяковский; режиссёр — Юрий Любимов) — актёр[16]
- 1968 — «Живой» (Борис Можаев) — Тимошкин[17]
- 1969 — «Час пик» (Ежи Ставинский; режиссёр — Юрий Любимов) — Обуховский[18]
- 1970 — «Что делать?» (Н. Г. Чернышевский; режиссёр — Юрий Любимов) — Жан, Важный господин, Буфетчик, Извозчик[19]
- 1971 — «Гамлет» (Уильям Шекспир; режиссёр — Юрий Любимов) — второй могильщик[20]
- 1971 — «А зори здесь тихие» (Борис Васильев; режиссёр — Юрий Любимов) — отец Сони Гурвич[21]
- 1972 — «Под кожей статуи Свободы» (Евгений Евтушенко; режиссёр — Юрий Любимов) — полицейский[22]
- 1973 — «Бенефис» (А. Н. Островский; режиссёр — Юрий Любимов) — актёр[23]
- 1975 — «Пристегните ремни» (Григорий Бакланов, Юрий Любимов; режиссёр — Юрий Любимов) — ефрейтор Парцвения, Исидор Артемьевич (инженер строительства)[24]
- 1978 — «Обмен» (по одноимённой повести Юрия Трифонова; режиссёр — Юрий Любимов) — маклер[25]
- 1980 — «Пять рассказов Бабеля» (по произведениям Исаака Бабеля; режиссёр — Ефим Кучер) — ученик Загурского[26]
- 1981 — «Владимир Высоцкий» (режиссёр — Юрий Любимов) — актёр[27]
- 1990 — «Самоубийца» (Николай Эрдман; режиссёр — Юрий Любимов) — Калабушкин[28]
Фильмография
- 1968 — Каникулы в каменном веке — турист (в титрах — С. Фердман)
- 1971 — Вперёд, гвардейцы! — пионервожатый
- 1974 — Все улики против него — Григорьев
- 1974 — Остановите Потапова! — шахматист, коллега Потапова
- 1975 — Между небом и землёй — Гарик Матвеевич
- 1977 — В один прекрасный день — Васиф Сулейманович
- 1977 — АБВГДейка, премьерные 20 серий - клоун Сеня
- 1978 — Риск — благородное дело — оператор
- 1978 — Дуэнья — дон Педро
- 1979 — Тот самый Мюнхгаузен — главнокомандующий
- 1979 — Гараж — тромбонист
- 1980 — Автородео — Маляр
- 1980 — Откуда в траве рыба?
- 1981 — Будьте моим мужем — посетитель ресторана (нет в титрах)
- 1981 — Шляпа — «Слон»
- 1981 — Сын полка — парикмахер
- 1982 — Чародеи — гость с Юга
- 1982 — Предчувствие любви — отец Ольги
- 1982 — Возвращение резидента — торгаш
- 1983 — Дом, который построил Свифт — губернатор
- 1983 — Клетка для канареек — сопровождающий
- 1983 — Петля — Зеликовский
- 1983 — Волчья яма — дипломат, друг Самата (эпизод)
- 1984 — Мой друг Иван Лапшин — Джатиев
- 1984 — Тайна виллы «Грета» — «Головастик»
- 1984 — Герой её романа — сопровождающий
- 1984 — Прежде, чем расстаться — Ахвердыев
- 1984 — Формула любви — Маргадон, подручный графа Калиостро
- 1985 — После дождичка в четверг — шах Бабадур
- 1985 — Страховой агент — человек с чемоданом
- 1985 — Рассказ барабанщика — Горовой
- 1985 — Миллион в брачной корзине — Ведутто
- 1986 — Исключения без правил (новелла «Голос») — Валюшин
- 1986 — Как стать счастливым — «Колобок»
- 1986 — При открытых дверях — Сергей Эрвандович
- 1986 — От зарплаты до зарплаты — Цырин, член комиссии
- 1987 — Где бы ни работать… — Гусаков
- 1987 — Гардемарины, вперёд! — директор Навигацкой школы
- 1987 — Дрессировщики — милиционер
- 1987 — Человек с бульвара Капуцинов — мистер Томпсон
- 1987 — Нужные люди — Георгий Михалыч, старший тренер
- 1988 — Убить дракона — дирижёр
- 1988 — История одной бильярдной команды — учитель Сунига
- 1988 — Раз, два — горе не беда! — князь
- 1988 — Француз — Семён Абрамович
- 1989 — Созвездие Козлотура — Платон Самсонович
- 1989 — Криминальный квартет — Левкоев
- 1989 — Вход в лабиринт — Понтяга
- 1989 — Частный детектив, или Операция «Кооперация» — мафиозо
- 1990 — Система «Ниппель» — обитатель коммуналки
- 1990 — Страсти по Владимиру — Махоня
- 1990 — Попугай, говорящий на идиш — Хаймович, портной
- 1991 — Год хорошего ребёнка — «Туз»
- 1991 — Болотная street, или Средство против секса — Пахомов, фальшивомонетчик
- 1991 — Семь дней с русской красавицей — Гимороев, полковник
- 1991 — Красный остров — Метёлкин
- 1991 — Детство Тёмы — Бошар
- 1991 — Чокнутые — Адам Ципровски
- 1992 — Фанданго для мартышки — Леонтий
- 1992 — Воздушные пираты
- 1992 — Бабник 2 — грузин
- 1992 — Безумные макароны или ошибка доктора Бугенсберга[29] — одноногий Джо Сильвер
- 1992 — Ноев ковчег — араб
- 1992 — Алмазы шаха — Алик
- 1992 — Грех — бармен
- 1992 — Детонатор — председатель партии
- 1992 — Сезон обнажённого сердца — профессор консерватории
- 1993 — Русский бизнес — Эй
- 1993 — В Багдаде всё спокойно — Ахо
- 1993 — Охламон — Ату
- 1993 — Тутэйшыя — Спічыні (Спичини)
- 1994 — Мсье Робина — Цезарь Соломонович Пискер, режиссёр
- 1994 — Русское чудо — Эй
- 1994 — Весёленькая поездка — Александр
- 1994 — Бульварный роман — ресторатор
- 1994 — Кофе с лимоном
- 1995 — Роковые яйца — Мрачный
- 1999 — Директория смерти (новелла «Купи очки») — Максим Владимирович, директор кинофестиваля
- 2000 — Антология приколов (киноальманах) (новелла «Клиент всегда прав»)
- 2000 — Бременские музыканты & Co — королевский врач
Озвучивание фильмов
- 1988 — Долой коммерцию на любовном фронте, или Услуги по взаимности — товарищ на мотоцикле из центра (1-я новелла), врач психогигиенического клуба (2-я новелла); роли Ильхама Ханбудагова
Озвучивание мультфильмов
- 1979 — Приключения капитана Врунгеля — Джулико Бандитто
- 1984 — Доктор Айболит — Бармалей, Таракан
- 1992 — Леато и Феофан. Партия в покер — Леато Реж. А. Гурьев
- 1993 — Подводные береты — дельфин Генри
Библиография
- Семён Фарада. «Уно моменто!». — М.: Рутена, 1999. — 288 с. — ISBN 5-8261-0002-8.
Фильмы о Семёне Фараде
- 2008 — «Острова. Семён Фарада» — документальный биографический фильм о жизни и творчестве Семёна Фарады (автор и режиссёр — Варвара Кузнецова; производство — «Студия документального кинопоказа», ГТРК «Культура»)[30]
- 2013 — «Семён Фарада. "Уно моменто!"» — документальный биографический фильм о жизни и творчестве Семёна Фарады, приуроченный к 80-летию со дня рождения актёра (авторы — Михаил Грушевский, Игорь Морозов; продюсеры — Дарья Пиманова, Олег Вольнов; режиссёр — Игорь Морозов; производство — ТК «Останкино»). Премьера — 11 января 2014 года на Первом канале[9]
Напишите отзыв о статье "Фарада, Семён Львович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [file.liga.net/person/824.html Досье Семёна Фарады // file.liga.net]: Многие ставят ударение в слове «Фарада» на последний слог, но по мнению самого Семёна Львовича, оно должно приходиться на второй.
- ↑ 1 2 [open.lexpro.ru/document/1428#7 Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 20 мая 1991 года «О присвоении почётного звания „Заслуженный артист РСФСР“ артистам театров» // open.lexpro.ru]
- ↑ 1 2 [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=060467 Указ Президента Российской Федерации Б. Ельцина от 8 января 1999 года № 36 «О награждении государственными наградами Российской Федерации» // document.kremlin.ru]
- ↑ 1 2 [world.lib.ru/e/ewgenija_s/080101_tokar_mazaltov.shtml Семён Фарада. Книга «УНОмоменты жизни». // world.lib.ru («Алеф», № 969, декабрь 2007)]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [world.lib.ru/e/ewgenija_s/050827farada.shtml Соколова Евгения. «Главное — живи, Сёмка…» (28 августа 2005 года) // world.lib.ru]
- ↑ 1 2 [ria.ru/culture/20081231/158408739.html "Гость с юга". Как Семён Фердман стал Семёном Фарадой. // ria.ru (31 декабря 2008 года)]
- ↑ 1 2 3 [kp.by/online/news/531410/ Владимир Ресин: «Семён был для меня как старший брат». Первый заместитель мэра Москвы дружил с актёром с детства (+ ВИДЕО. Памяти Семёна Фарады: лучшие роли любимого актёра) // kp.by (21 августа 2009 года)]
- ↑ 1 2 3 4 [www.vokrug.tv/person/show/Semen_Farada/ Биография Семёна Фарады // vokrug.tv]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.1tv.ru/documentary/fi=8249 Первый канал. Документальное кино. К 80-летию Семёна Фарады. Биографический фильм «Семён Фарада. "Уно моменто!"» (премьера 11 января 2014 года) // 1tv.ru]
- ↑ [www.kp.ru/daily/24346/536185/ Семён Фарада: «Я снялся в ста тридцати фильмах. И ни разу на съёмках не получил серьёзной травмы, хотя не пользовался каскадёрами». Корреспондент "КП" Анастасия Плешакова вспоминает о своей последней встрече с великим актёром. // kp.ru (21 августа 2009 года)]
- ↑ [www.kp.ru/daily/24346/536037 Вдова Семёна Фарады: «По ночам он плакал от одиночества». Великий актёр скончался после тяжёлой болезни. // kp.ru (21 августа 2009 года)]
- ↑ 1 2 3 [www.dni.ru/culture/2009/8/21/173233.html Умер актёр Семён Фарада // dni.ru (21 августа 2009 года)]
- ↑ [ria.ru/culture/20090824/182171054.html В Доме кино простились с Семёном Фарадой. // ria.ru (24 августа 2009 года)]
- ↑ 1 2 [ria.ru/culture/20090824/182120395.html Семёна Фараду похоронят на Троекуровском кладбище. // ria.ru (24 августа 2009 года)]
- ↑ [www.jewish.ru/culture/events/2010/08/news994288107.php Человек-праздник Михаил Полицеймако // jewish.ru (13 августа 2010 года)]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/posl_mayakovsk/ Театр на Таганке. Спектакль «Послушайте!». Поэтическое представление в 2-х действиях. // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/jivoy/ Театр на Таганке. Спектакль «Живой». // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/chas_pik/ Театр на Таганке. Спектакль «Час пик». Комедия в 2-х частях. // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/shto_delat/ Театр на Таганке. Спектакль «Что делать?». Инсценировка Ю. П. Любимова по одноимённому роману. // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/hamlet/ Театр на Таганке. Спектакль «Гамлет». // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/zori/ Театр на Таганке. Спектакль «А зори здесь тихие». // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/pod_kojey_statui_svobodi/ Театр на Таганке. Спектакль «Под кожей статуи Свободы». // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/benefis/ Театр на Таганке. Спектакль «Бенефис». Актёры — А. Н. Островскому. // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/pristegnite_remni/ Театр на Таганке. Спектакль «Пристегните ремни». Спектакль посвящён 30-летию победы в Великой Отечественной войне. // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/obmen/ Театр на Таганке. Спектакль «Обмен». Повесть для театра. // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/bab/ Театр на Таганке. Спектакль «Пять рассказов Бабеля». // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/vladimir_visozky/ Театр на Таганке. Спектакль «Владимир Высоцкий». Поэтическое представление. // taganka.theatre.ru]
- ↑ [taganka.theatre.ru/history/performance/samoubiyza/ Театр на Таганке. Спектакль «Самоубийца». Живой покойник. // taganka.theatre.ru]
- ↑ [viktor-andrienko.com/work/cinema/makaroni Виктор Андриенко. Безумные Макароны или…]
- ↑ [tvkultura.ru/video/show/brand_id/20882/episode_id/944525/video_id/957940 ВИДЕО. Архив телеканала «Россия К». Программа «Острова». Документальный фильм «Семён Фарада» (2008 год) // tvkultura.ru]
Ссылки
- [ru.rodovid.org/wk/Запись:397560 Семён Фарада] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
- [world.lib.ru/img/e/ewgenija_s/050827farada/ Главное — живи, Сёмка… (воспоминания сестры С. Л. Фарады) // world.lib.ru]
- [world.lib.ru/img/e/ewgenija_s/050827farada/leva_and_ida.jpg Фотография родителей, Л. С. и И. Д. Фердман // world.lib.ru]
- [world.lib.ru/img/e/ewgenija_s/050827farada/semen_and_masha.jpg Фото с женой // world.lib.ru]
- [world.lib.ru/img/e/ewgenija_s/050827farada/family1.jpg Фото Семёна Фарады с женой (М. В. Полицеймако), матерью, сыном, тёщей (Е. М. Фиш) и племянницами // world.lib.ru]
- [www.kommersant.ru/photo/photo.aspx?PhotoID=787717 Гражданская панихида и церемония прощания с актёром Семёном Фарадой прошли в Доме кино // kommersant.ru]
- [lenta.ru/articles/2009/08/21/farada/ Формула любви. Скончался народный артист России Семён Львович Фарада. // lenta.ru (21 августа 2009 года)]
- [rian.ru/trend/death_actor_21082009/ Семён Фарада. Статьи об актёре. // rian.ru]
Отрывок, характеризующий Фарада, Семён Львович
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Актёры по алфавиту
- Актёры СССР
- Актёры России
- Народные артисты Российской Федерации
- Заслуженные артисты РСФСР
- Артистические псевдонимы
- Полицеймако — Фарада
- Выпускники Московского государственного технического университета имени Н. Э. Баумана
- Актёры и актрисы Театра на Таганке
- Актёры телевидения России
- Умершие от сердечной недостаточности
- Похороненные на Троекуровском кладбище
