Фаринелли-кастрат

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фаринелли-кастрат
Farinelli. Il Castrato
Жанр

драма

Режиссёр

Жерар Корбьо

Продюсер

Вера Белмонт

Автор
сценария

Андре Корбьо
Жерар Корбьо

В главных
ролях

Стефано Дионизи, Энрико Ло Версо, Эльза Зильберштейн, Йерун Краббе, Delphine Zentout и др.

Оператор

Вальтер ван ден Энде

Композитор

Риккардо Броски
Георг Фридрих Гендель
Иоганн Адольф Гассе

Кинокомпания

Vera Velmont

Бюджет

$1 573 411

Страна

Бельгия Бельгия
Италия Италия
Франция Франция

Год

1994

IMDb

ID 0109771

К:Фильмы 1994 года

«Фаринелли-кастрат» (Farinelli) — кинофильм.





Сюжет

Фильм о легендарном певце XVIII века Карло Броски по прозвищу Фаринелли (1705—1782), кастрированном в детстве старшим братом Риккардо, композитором, боявшимся, что с возрастом тот потеряет свой чудный голос.

Его искусство покорило самого Генделя, а зрители приходили в экстаз, падали в обморок и называли его «божественным Фаринелли». Трагедия этого человека, не имеющего возможности обрести полноценного счастья с женщиной, усиливается ещё более, когда он узнаёт, что его увечье было не следствием несчастного случая, а осознанного поступка брата.

Они делили женщин — Карло начинал, доводя их до оргазма, а Риккардо «закладывал семя». Это впоследствии позволило певцу не до конца, но всё же, познать радость отцовства, соединив жизнь с любимой женщиной, когда он уже отказался от выступлений и пел только для испанского короля Филиппа V.

Саундтрек к кинофильму записал французский барочный оркестр «Лирические таланты» (Les Talens Lyriques) под управлением Кристофа Руссе.

Кинофильм был удостоен двух премий «Сезар» в категориях «лучшее звуковое оформление» и «лучшие декорации» (1995).

Неточности фильма

  • Рикардо Броски, брат Фаринелли, оперу «Орфей» не писал.
  • Гендель действительно слушал пение Фаринелли в «Театре Знати», но никакого потрясения он не испытал, скорее, наоборот.

«Дворянский» театр начинает оперный сезон уже 28 октября, возобновлением «Полифема», затем сезон продолжался оперой Верачини «Адриано в Сирии», написанной на либретто Метастазио. О том, какой интерес вызвало это произведение, информирует в своем письме от 25 ноября лорд Хёрви:

«Как раз сейчас я с королём возвратился с продолжавшейся четыре часа зевоты, вызванной самой длинной и самой скучной оперой на свете, которую благородное невежество наших нынешних музыкальных руководителей навязало невежественной английской публике … Драму написал один безымянный дурак, а музыку некий Верачини, ненормальный, который, чтобы показать своё совершенное умение, написал полдюжины очень плохих партий, и самые плохие для Куццони и Фаринелли. Но худший среди них Сенесино, который, как какое-то заблудившееся эхо, потерял голос, и кроме одного разве тела ничего не осталось уже от его бывшего ореола. Гендель важно и очень гордо сидел в середине ложи партера, и было видно, что своей тихой победой он усугубляет агонию этой несчастной оперы; он не заметил, что является таким же ненормальным, вследствие того что не сочиняет, каким ненормальным выставил себя Верачини, когда написал эту оперу… У этого малого [Генделя] больше ума, больше умения, больше рассудительности, и он обладает намного большею силой музыкального выражения, чем кто-либо другой…»

— Иштван Барна "Если бы Гендель вёл дневник..."

Интересные факты

  • Голос барочного певца диапазоном в 2.5 октавы в фильме «Фаринелли-кастрат» реконструирован смешением звучания контратенора Дерека Ли Реджина (Derek Lee Ragin) и женского сопрано Эвы Малас-Годлевской (Ewa Małas-Godlewska). Верхние ноты, которые контратенор был не способен исполнить, были дополнены схожим по тембру женским голосом. Однородность звучания была достигнута при помощи цифровой обработки. Этот процесс длился 17 месяцев.

Награды

См. также

Напишите отзыв о статье "Фаринелли-кастрат"

Отрывок, характеризующий Фаринелли-кастрат

Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.