Фарли, Джеймс Алоизиус

Джеймс Алоизиус Фарли
англ. James "Jim" Aloysius Farley
Джеймс Фарли (14 сентября 1937)
Род деятельности:	генеральный почтмейстер США
Место рождения:	Грасси-Пойнт, Нью-Йорк, США

Джеймс Алои́зиус Фа́рли (англ. James "Jim" Aloysius Farley; 30 мая 1888, Грасси-Пойнт, Нью-Йорк — 9 июня 1976, Нью-Йорк) — американский государственный и политический деятель в президентское правление Франклина Делано Рузвельта, 53-й генеральный почтмейстер США (1933—1940). Непосредственно причастен к одному из самых громких скандалов в американской филателии, который получил название «проделок Фарли» (Farley's Follies).

Биография

Родился в местечке Грасси-Пойнт (Grassy Point), близ города Стоуни-Пойнт (Stony Point), в штате Нью-Йорк.

Общественно-политическая карьера Фарли началась в 1918 году с должности клерка в городском управлении Стоуни-Пойнта. В 1919 году он был произведён губернатором штата Нью-Йорк Элом Смитом (Alfred Emanuel Smith, Jr.) в должность начальника порта. В 1920—1922 годах работал на посту контролёра Стоуни-Пойнта и в 1922 году был избран членом нижней палаты легислатуры Нью-Йорка. С 1924 года состоял членом Нью-Йоркской спортивной комиссии и в 1925—1933 годах был её председателем.

В дальнейшем Дж. Фарли стал заметной фигурой в политике и государственном управлении США. В 1930—1944 годах он возглавлял Нью-Йоркское отделение Демократической партии и оказал существенную помощь Франклину Рузвельту в его президентской кампании 1932 года. Новоизбранный президент США назначил Джеймса Фарли 4 марта 1933 года на пост генерального почтмейстера. При этом Фарли одновременно стал председателем Национального комитета Демократической партии; это был первый случай в истории американской политики, когда действующий министр федерального правительства возглавлял одну из ведущих партий страны. С 10 сентября 1940 года покинул работу в правительстве, но не утратил своего влияния на политику США и приглашался на совещания в Белом доме. В 1944 году окончательно прекратил политическую деятельность и занялся бизнесом, став президентом Экспортной корпорации Кока-Кола (Coca-Cola Export Corporation).

Фарли обладал феноменальной способностью запоминать имена и лица людей, что содействовало его политическому росту и влиянию.

Джеймс Фарли умер в 1976 году в Нью-Йорке. Похоронен на Кладбище «Врата Небес» (англ. Gate of Heaven Cemetery) — римско-католическом кладбище, примерно в 25 милях к северу от Нью-Йорка, США.

Его имя присвоено в 1982 году зданию главного почтамта Нью-Йорка (James Farley Post Office).

«Проделки Фарли»

В историю американской филателии Джим Фарли вошёл, будучи во главе Почтовой службы США. Зная страстное увлечение Рузвельта коллекционированием марок, Фарли использовал своё служебное положение и выкупал в Бюро гравировки и печати целые марочные листы только что отпечатанных, но не прошедших перфорирование и гуммирование новых почтовых выпусков. Затем на этих листах он проставлял свои автографы и дарил их «боссу», как он любил называть президента. Среди выполненных таким образом «филателистических сувениров», включавших двадцать марок, оказался, к примеру, выпуск 1934 года, посвящённый национальным паркам США. Рузвельт благосклонно принимал подобные подарки, и впоследствии Фарли стал вручать незаконченные листы марок своим детям, а также некоторым влиятельным коллекционерам в правительстве, в том числе тогдашнему министру внутренних дел Гарольду Л. Икесу (Harold L. Ickes), которому как раз и были подконтрольны национальные парки.

Однако вскоре один из этих листов всплыл на филателистическом рынке и был оценён в 20 000 долларов. История быстро стала достоянием общественности благодаря публикациям в прессе. Многие коллекционеры по всей стране пожелали иметь копию «сувениров» Фарли. Чтобы избежать угрозы расследования в Конгрессе, Фарли приказал в 1935 году переиздать все негуммированные и неперфорированные выпуски (Скотт #752—771), которые сразу же стали очень популярными среди филателистов.

Репринтные новоделы Фарли не являются редкостью в настоящее время. Оригинальные листы легко определяемы по наличию подписи Джеймса Фарли. Пятнадцать таких листов экспонировались в 2009—2010 годах в Национальном почтовом музее США (Smithsonian's National Postal Museum).

Кроме того, Дж. Фарли известен тем, что ввёл в практику издание памятных почтовых блоков, приуроченных к тем или иным событиям. На полях блоков указано имя Фарли как руководителя Почтовой службы, разрешившего их выпуск.

• Souvenir sheet US 1936 TIPEX.jpg

  Памятный почтовый блок США по случаю III Международной филателистической выставки (TIPEX) в Нью-Йорке в 1936 году

• Society of Philatelic Americans 10c 1937 issue U.S. souvenir sheet.jpg

  То же в честь 43-й ежегодной конвенции Общества американских филателистов в 1937 году

См. также

• История почты США
• Почтовые марки США

Литература

• Залесский К. А. [www.hrono.ru/biograf/bio_f/farley_da.html Кто был кто во второй мировой войне. Союзники СССР.] — М.: АСТ, Астрель, ВЗОИ, 2004. — 704 с. — ISBN 5-17-025106-8, 5-271-09368-9, 5-9602-0484-3.  (Проверено 27 января 2010)
• [www.time.com/time/covers/0,16641,19321031,00.html Democrats: Portents & Prophecies] // Time. — 1932. — Vol. 20. — No. 18. — Oct. 31. (англ.)  (Проверено 27 января 2010)
• Farley J. A. [www.questia.com/library/book/behind-the-ballots-the-personal-history-of-a-politician-by-james-a-farley.jsp Behind the Ballots: The Personal History of a Politician.] — New York: Harcourt, Brace and Company, 1938. — 394 pp. (англ.)  (Проверено 27 января 2010)
• Sloat R. L. [openlibrary.org/b/OL4434848M/Farley's_follies Farley’s Follies.] — Norristown: Bureau Issues Association, 1979. — 108 pp. — ISBN 0-930412-04-4. (англ.)  (Проверено 27 января 2010)
• Sloat R. L. Farley’s Follies embarrassed Roosevelt // Linn’s Stamp News. — 1990. — P. 6. — Sept. 24. (англ.)
• [www.time.com/time/covers/0,16641,19340730,00.html The Cabinet: PMG on Tour] // Time. — 1934. — Vol. 24. — No. 5. — Jul. 30. (англ.)  (Проверено 27 января 2010)

Ссылки

• United States Postal Service. [www.usps.com/postalhistory/_pdf/PMGFarley.pdf James A. Farley] (англ.) (pdf). Postmasters General. Postal People. Postal History. About USPS & News(недоступная ссылка — история). USPS — United States Postal Service (U.S. Postal Service) (2005). Проверено 27 января 2010. [web.archive.org/20090509022137/www.usps.com/postalhistory/_pdf/PMGFarley.pdf Архивировано из первоисточника 9 мая 2009].
• Alexander, Thomas J. [www.arago.si.edu/index.asp?con=4&cmd=2&eid=8&slide=toc Farley's Follies] (англ.). Exhibits; Arago™. National Postal Museum, Smithsonian Institution (16 May 2006). Проверено 27 января 2010. [www.webcitation.org/66xDRuxjs Архивировано из первоисточника 16 апреля 2012].
• Farley, James A. [www.folkways.si.edu/albumdetails.aspx?itemid=1286 An Interview with James A. Farley. Folkways Records] (англ.). Smithsonian Folkways — The nonprofit record label of the Smithsonian Institution. Smithsonian Institution (1959). Проверено 27 января 2010. [www.webcitation.org/66xDSOqoz Архивировано из первоисточника 16 апреля 2012].
• Black, Allida; Hopkins, June et. al. [www.nps.gov/elro/glossary/farley-james.htm James (Jim) Aloysius Farley (1888—1973)] (англ.). Glossary. Teaching Eleanor Roosevelt. The Eleanor Roosevelt Papers; Eleanor Roosevelt National Historic Site, Hyde Park, New York (2003). Проверено 27 января 2010. [www.webcitation.org/67v4f7iFh Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].
• [www.1847usa.com/identify/YearSets/Farleys/1935%20Special%20Printings.htm Farley’s Follies — The Special Printings of 1935. On sale at the Philatelic Agency in Washington, D.C. from March 15 through June 15, 1935] (англ.). Postage Stamps of the United States First Issued in 1935. United States Postage Stamps By Year(недоступная ссылка — история). 1847usa.com; Bob Allen. — Изображения и описания всех 20 выпусков Фарли 1935 года. Проверено 27 января 2010. [web.archive.org/20040404052056/www.1847usa.com/identify/YearSets/Farleys/1935%20Special%20Printings.htm Архивировано из первоисточника 4 апреля 2004].
• [www.1847usa.com/identify/YearSets/Farleys/FarleysFollies.htm The Farley Special Printings of 1935 — The Farley’s Follies. All were issued without gum] (англ.). Postage Stamps of the United States First Issued in 1935. United States Postage Stamps By Year(недоступная ссылка — история). 1847usa.com; Bob Allen. — Изображения и описания всех 20 выпусков Фарли 1935 года. Проверено 27 января 2010. [web.archive.org/20030428161103/www.1847usa.com/identify/YearSets/Farleys/FarleysFollies.htm Архивировано из первоисточника 28 апреля 2003].

Отрывок, характеризующий Фарли, Джеймс Алоизиус

Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…