Фарс (остан)

Запрос «Парс» перенаправляется сюда, см. другие значения

Фарс Остан Ирана استان فارس
Местоположение
Статистика
Административный центр:	Шираз
Крупнейшие города:	Шираз, Марвдешт, Джехром
Площадь:	122 608 км²
Население (2011):  • плотность:	4 596 658  • 37,49/км²
Количество шахрестанов:	23
Часовой пояс:	UTC+3:30
Язык(и):	фарси кашкайский диалект азербайджанского [en.wikipedia.org/wiki/Luri_language Luri] (диалект [en.wikipedia.org/wiki/Mamasani Mamasani])

Фарс (перс. فارس‎ — Fārs, или پارس — Pārs), Парс — одна из 31 провинции (остана) Ирана, а также историческая область. Находится на юге страны, у Персидского залива. Площадь — 122 608 км², население — 4 596 658 человек (2011). Административный центр — город Шираз.

Провинция Фарс — историческая родина персов и персидского языка, а также колыбель иранской государственности. Латинизированное название Персия происходит от древнеперсидского названия этой области — Парса или Парсуаш.

Этимология

Название происходит от древнеиранского племенного названия parsu- (мн.ч. parsava), pārsa-, примерно соответствующему значению «богатыри», развившемуся позднее также в этноним «персов». После арабского завоевания Персии в 633—656 и распространения ислама и арабского языка область Парс была переименована в «Фарс». Это связано с тем, что в арабском отсутствует звук п.

История

Первые поселения в Парсе появились в 3-м тысячелетии до н. э., крупнейшим из которых был город Аншан. В Аншане находилась резиденция царей Элама до переноса столицы древнего государства в Сузы (современный Хузестан). Индо-арийские племена пришли в Персию во 2-м тысячелетии до н. э.

Ахемениды

Первым централизованным государством, возникшим в Персии в VI веке до н. э., стала империя Ахеменидов. К этому времени Элам уже утратил своё значение, попав под влияние Ассирии. Через 30 лет после захвата Элама ассирийский царь Ашшурбанапал скончался, а его империя распалась под ударами мидийцев, вавилонян и скифов. Потомки Ахемена начали править независимо друг от друга в Парсе (Фарсе) и Аншане. Вскоре персидский царь Кир II объединил два региона под своим началом.

В 553 году до н. э. Кир II начал завоевательные походы против мидийцев. До 548 года до н. э. персы покорили Мидию и все завоёванные мидийцами страны, в том числе Парфию, Гирканию, Элам В 546 году до н. э. Кир II основал город Пасаргады, ставший столицей Персии. При Дарии I империя Ахеменидов простиралась уже от Балкан до Индии, а столица была перенесена в Персеполь.

Македоняне и Селевкиды

В 334 году до н. э. македонский царь Александр Великий вторгся в пределы Персидской империи и разгромил армию Дария III в 331 году до н. э. в битве при Гавгамелах. Таким образом, Персия утратила своё политическое значение.

Сасаниды

В 224 году н. э., после пяти веков господства македонцев, селевкидов и арсакидов персидская государственность была восстановлена Ардаширом Папаканом, сыном правителя небольшого городка Хейр. Ардашир разгромил армию парфян Артабана IV и основал вторую Персидскую империю со столицей в Фирузабаде. Ардашир I Папакан стал основателем династии Сасанидов. Он же ввёл в обращение и взял себе титул шаханшах — «царь царей». При Сасанидах Персидская империя («Ираншахр» — царство ариев) достигла своего наивысшего могущества.

Исламский Фарс

Йездигерд III, последний сасанидский царь в 650 году потерпел окончательно поражение от арабских завоевателей, проникших в Персию. К 656 году Персия, более всех других провинций Ираншахра сопротивлявшаяся арабам, вошла в состав государства Омейядов. Начиная с середины VII века власть в Парсе переходила от одних ставленников халифа к другим.

С приходом арабов на территорию в целом зороастрийской Персии проник ислам, а арабский стал вторым государственным языком.

В 875 году управление Парсом, ставшего практически независимым от арабов, перешло в руки Саффаридов. Однако в 934 году Персией завладели Буиды и управляли ей до 1062 года. С упадком и постепенным развалом Халифата в Персию пришли тюрки, а затем, в XIII веке — монголы. Фарс был одной из немногих иранских провинций, уцелевших в ходе первого похода Чингиз-хана, поскольку добровольно сдался монголам.

С воцарением в 1753 году династии Зендов столица Ирана вновь была перенесена в Персию — в Шираз. Основатель династии Мохаммед Карим-хан был первым за последние 7 веков персом, возглавившим Иран. Но вскоре Зенды были свергнуты Ага-Мохаммадом Каджаром, а в 1795 году столица Ирана была последний раз перенесена — в Тегеран.

География

Фарс расположен на юге Ирана и граничит с останами Исфахан и Йезд на севере, с Керманом — на востоке, с Хормозганом на юге, Буширом — на юго-западе, и провинцией Кохгилуйе и Бойерахмед — на западе.

Провинция Фарс расположена практически целиком в горах Загрос. Лишь северная часть провинции (шахрестан эклйд) находится в солончаковой пустыне Деште-Кевир. На западе расположено второе по величине в Иране и крупнейшее соленое озеро — Бахтеган. В центре провинции около национального парка «Бамбо» находится соленое озеро Махарлу. К наиболее полноводным рекам относятся Зохре, Далаки и Кор. Судоходных рек нет.

Фарс расположен сразу в трех климатических зонах: горный север и северо-запад с умеренно холодной зимой и мягким летом, центр с относительно дождливыми и мягкими зимами и засушливым летом, а также более равнинный юг и юго-восток с теплыми зимами и очень жарким летом. Так, среднегодовая температура в Ширазе, расположенном в центре провинции, составляет 16,8 °C и варьируется в течение года от 4,7 °C до 29,2 °C.

Сочетание разных типов климата привело к появлению разнообразного животного и растительного мира. Помимо большого количества животных обитающих в Фарсе постоянно, многие виды птиц, в особенности утки, аисты и ласточки, мигрируют сюда на зимовку. Среди наиболее распространенной живности: газели, олени, дикие горные козлы и бараны. На территории Фарса расположено много охраняемых природных заповедников. Крупнейшие из них:

• «Тут сийях» — заповедник на северо-востоке в райне Бованат.
• «Басиран» — заповедник на севере в предгорье Загроса, недалеко от города Эглид .
• «Бамбо» — национальный парк в центре Фарса, севернее Шираза.
• «Эстахбан» — заповедный лесной массив на востоке провинции.
• «Хермодлар» — заповедник на юго-востоке Фарса, на границе с Хормозганом.

Административное деление

Провинция Фарс делится на 23 шахрестана (см. Категория:Шахрестаны Фарса).

Шахрестаны и их административные центры:

• Абаде (Абаде)
• Беванат (Суриан)
• Дараб (Дараб)
• Джехром (Джехром)
• Зерриндешт (Хаджиабад)
• Казерун (Казерун)
• Кир и Карзин (Кир)
• Ламерд (Ламерд)
• Ларестан (Лар)
• Мамасани (Нурабад)
• Мервдешт (Мервдешт)
• Мохр (Мохр)
• Нейриз (Нейриз)
• Пасаргад (Сеадет-Шехр)
• Сепидан (Эрдекан)
• Феррашбенд (Феррашбенд)
• Феса (Феса)
• Фирузабад (Фирузабад)
• Хондж (Хондж)
• Хоррембид (Сефашехр)
• Шираз (Шираз)
• Эклид (Эклид)
• Эрсенджан (Эрсенджан)
• Эстехбан (Эстехбанат)

Население

Большая часть населения персы, на юге и западе провинции кочевья кашкайцев.

Города

Крупнейший город Фарса — его административный центр Шираз.

Другие крупные города — Мервдешт, Джехром, Феса, Казерун, Фирузабад, Нурабад, Абаде, Лар, Эклид, Нейриз, Эстахбан

• см. также Категория:Города Фарса

Экономика

Основные отрасли экономики — электротехническая, химическая, нефтеперерабатывающая, пищевая, текстильная, кожевенная, деревообрабатывающая промышленность, добыча нефти и газа, энергетика, производство стройматериалов, хны и басмы, сельское хозяйство (пшеница, ячмень, кукуруза, рис, цитрусовые, сахарная свекла, хлопок, рапс, клещевина, виноград, кунжут, финики, фисташки, миндаль, фундук, оливки, инжир, арбузы, цветы), торговля, транспорт, туризм, кустарные промыслы.

В городе Шираз расположены Свободная экономическая зона «Шираз Электрик энд Электроникс» и научно-технологический парк провинции Фарс; среди крупнейших предприятий — нефтехимический завод «Нэшнл Ираниан Петрокэмикл Компани», нефтеперерабатывающий завод «Нэшнл Ираниан Ойл Рефайнинг энд Дистрибьюшн Компани», электротехнические заводы «Иран Электроникс Индастри» и «Идеал Компьютер Шираз Индастриз Компани», завод стеклянной тары «Парс Шишейе Моаттар», завод сухого молока «Пегахе Фарс», пищевая фабрика «Афтабе Дерахшане Фарс». В городе Хешт расположены нефтегазодобывающие комплексы «Нэшнл Ираниан Сентрал Ойлфилдс Компани».

В городах Казерун, Нейриз и Ламерд расположены Особые экономические зоны. В городе Ламерд расположен алюминиевый завод «Джануб». В городе Нейриз расположены металлургический завод «Нейриз Стил». В городе Фирузабад расположен цементный завод «Фарс Хузестан».

Культура

О славном прошлом Фарса напоминают развалины персидских столиц — древнейшей Пасаргады, с гробницей Кира Великого, столицы Дария I и Ксеркса I Персеполя, с остатками грандиозного дворца, и примыкающего к Персеполю города Истахр, центра зороастризма, который был некоторое время столицей сасанидов. В Фарсе находится также другая столица сасанидов — Бишапур.

Шираз, знаменитый своей средневековой архитектурой и в особенности своими садами (его называют «садом Ирана»), воспет многими поколениями поэтов; Керим-хан Зенд построил в нём роскошные мавзолеи над гробницами Хафиза и Саади.

Достопримечательности

В городе Шираз расположены крепость Арг Карим-Хан эпохи Зендов, мавзолеи Шах-э Черах, Хафиза, Саади, Хаджу Кермани, Мир Мохаммада и Баба Кухи Ширази, мечети Насир-ол Молк, Атиг, Вакиль и Шахидов, медресе Хана, базар и бани Вакиль, ворота Коран, музей Парс, англиканская церковь Святого Симона Кананита, зороастрийский храм, несколько дворцов аристократии с садами, в том числе дворец Кавам, сады Афиф-Абад (Гольшан) и Эрам. Возле Шираза на холме Мальян расположены руины города Аншан (столица Элама).

Возле города Марвдешт расположены руины Персеполя (столица Ахеменидов с дворцом Ападана), Истахра (религиозный центр зороастризма и столица Сасанидов), Накше-Рустам (гробницы Ахеменидов, скальные рельефы Сасанидов и зороастрийское святилище), Накше-Раджаб (скальные рельефы Сасанидов) и Пасаргад (первая столица Ахеменидов с мавзолеем Кира), а также ущелье Танге-Болагхи со следами доарабской архитектуры.

Возле города Казерун расположены руины Бишапура (столица Сасанидов), пещера Шапур со статуей эпохи Сасанидов, руины зороастрийской крепости Галех-э Габри, озеро Паришан. В городе Фирузабад расположены старая городская стена и руины древнего Гора (крепость Галех-Дохтар, дворец Ардашира и башня зороастрийского храма). В городе Изадхаст расположены крепость, караван-сарай и мост эпохи Саманидов и Сефевидов.

В городе Лар расположен старый район Шахре-Гхадим с базаром Кайсарийе эпохи Сефевидов. В городе Хондж расположена мечеть Шейх Хаджи Мохаммад. В городе Сарвестан расположен дворец Кахе-Сасан эпохи Сасанидов. В городе Эклид расположена Пятничная мечеть. Возле города Дараб расположены скальные рельефы Сасанидов и руины крепости Калах-э Дала. В городе Нейриз расположена Пятничная мечеть, в окрестностях — озеро Бахтеган.

Ссылки

• Фарсистан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [russian.irib.ir/component/k2/item/168130 Информация об остане Фарс на сайте Русской службы Гостелерадио Исламской Республики Иран]

Отрывок, характеризующий Фарс (остан)

Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.