Фасмер, Макс

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Макс Фáсмер
Max Julius Friedrich Vasmer
Дата рождения:

28 февраля 1886(1886-02-28)

Место рождения:

Санкт-Петербург, Российская империя

Дата смерти:

30 ноября 1962(1962-11-30) (76 лет)

Место смерти:

Западный Берлин

Страна:

Российская империя Российская империя,
Веймарская республика Веймарская республика,
Третий рейх Третий рейх,
Западный Берлин

Научная сфера:

лингвистика, лексикография

Место работы:

Свободный Университет (FU), Западный Берлин

Альма-матер:

Санкт-Петербургский университет

Известен как:

составитель «Этимологического словаря русского языка»

Награды и премии:

Макс Ю́лиус Фри́дрих Фа́смер (нем. Max Julius Friedrich Vasmer, русифицированная форма — Максимилиан Романович Фасмер; 28[1] февраля 1886, Санкт-Петербург — 30 ноября 1962, Западный Берлин) — немецкий языковед, лексикограф, славист и балканист российского происхождения. Иностранный член-корреспондент АН СССР (1928).

Основные труды учёного посвящены исследованию славянских языков (языковые контакты славян с другими народами: греками, иранцами, тюрками, финно-уграми и др.); истории расселения славянских, балтийских, иранских, финно-угорских народов в Восточной Европе, изучению восточноевропейской антропонимии и топонимии, влияния славянских языков на албанский и др. Итогом его многолетних исследований явился этимологический словарь русского языка (т. 1—3, 19501958) — самый большой по охвату материала труд, освещающий этимологию русского языка[2].

Фасмер руководил изданием одного из первых обратных словарей русского языка, редактировал 5-томный «Словарь русских водных названий»[3] (словарь гидронимов) и свод всех известных «Русских географических имён»[4]. Выпускал серию монографий по филологии и культуре славянских народов (тт. 1—10, 1925—1933).





Биография

Российский период

Макс Фасмер родился в купеческой семье российских немцев в Петербурге.

Брат востоковеда-арабиста, нумизмата[6] Рихарда Фасмера (русифицированная форма Роман Романович Фасмер, по другим источникам, Ричард Ричардович или даже Георгий Рихардович[7]).

Фасмер в Тарту

  • 19181921 — преподавал в Тартуском университете в должности ординарного профессора. Участвовал в возвращении (на основании мирного договора между Эстонией и РСФСР от 2 февраля 1920 года) в Тарту из Воронежа университетской библиотеки, куда она была эвакуирована во время Первой мировой войны. Одновременно переправил из России свою личную библиотеку, которую впоследствии предоставил в пользование германским славистам и использовал в своих работах.

Фасмер в Лейпциге

В 1921 году Фасмер получил приглашение из Лейпцига.

  • 19211925 — занимает должность ординарного профессора историко-филологического отделения философского факультета Лейпцигского университета, работает на кафедре славянской филологии
  • С 1921 — содиректор Индогерманского института, института Юго-Восточной Европы и Ислама и Государственного научно-исследовательского института индогерманистики
  • С 1923 — ординарный член филолого-исторического класса Саксонской академии наук
  • В 1924 — основал журнал «Zeitschrift für slavische Philologie» («Журнал славянской филологии»), который вскоре стал одним из ведущих зарубежных славистских изданий и выходит поныне. В журнале публиковались статьи и самого Фасмера по русской этимологии

Берлинский период

В 1925 году Фасмер переехал в Берлин.

  • 19251945 — ординарный профессор Славянского института в Берлинском университете Фридриха-Вильгельма
  • 19251933 — издаёт 12 томов «Очерков славянской филологии и истории культуры» (Grundrisse der slavischen Philologie und Kulturgeschichte, Berlin, Leipzig, 1925—1933). Всего предполагалось выпустить 90 томов
  • 19321936 — вышла в четырёх томах «Очерки исторической этнологии Восточной Европы» (Beiträge zur historischen Volkerkunde Osteuropas, Berlin, 1932—36), где, в частности, рассказывалось о расселении в российской средней полосе финских племён
  • В 1926 — участвовал в научной конференции в Минске
  • 14 января 1928 — избран иностранным членом-корреспондентом по разряду лингвистики (славянская филология) Отделения гуманитарных наук Академии наук СССР
  • 19301931 — выступал с лекциями в Лунде, Уппсале, Стокгольме
  • 19381939 — в качестве приглашённого профессора читал лекции в Колумбийском университете в Нью-Йорке, где начал систематически работать над составлением словарных статей для этимологического словаря русского языка
  • 19371941 — выступал с лекциями в Софии, Будапеште, Бухаресте и Хельсинки

Свою деятельность Фасмер не прерывал и в годы Второй мировой войны, несмотря на многочисленные трудности. Кроме подготовки словарных статей Фасмер в это время продолжал писать работы по славистике и преподавать на кафедре (занятия велись до февраля 1945 года). К числу его работ этого времени относятся «Славяне в Греции» (Die Slaven in Griechenland, 1941), «Старые взаимоотношения населения России» (Die alten Bevölkerungsverhältnisse Russlands, 1941), «Греческие заимствования в сербохорватском языке» (Griechische Lehnwörter im Serbokroatischen, 1944) и др.

  • В январе 1944 года в дом Фасмера попала фугасная бомба. Сам учёный в это время находился в бомбоубежище, однако его библиотека и рукописи, включая картотеку для этимологического словаря, были уничтожены. Фасмер стал составлять картотеку заново, пользуясь библиотекой Славянского института.
  • C 1945 эта библиотека стала ему недоступна, Фасмер продолжил работу в других берлинских библиотеках
  • В 19451946 — не издал ни одной статьи, сосредоточившись на восстановлении словарной картотеки

В 1946 году Славянский институт, оказавшийся на территории Восточного Берлина, возобновил свою деятельность. Фасмер читал там лекции в зимний семестр 19461947 года.

Стокгольм

Из-за растущего политического конфликта, а также с целью лечения болезни глаз Фасмер принял приглашение из Стокгольма.

Западноберлинский период. Издание этимологического словаря

До июня 1949 года Фасмер занимался сбором материала для словаря и восстановлением утерянных данных по памяти, а с 1949 года он начал обрабатывать рукопись словаря.
Словарь издавался в гейдельбергском университетском издательстве «Карл Винтер» (Carl Winter). Первый выпуск словаря вышел в 1950 году. Издание продолжалось до 1958 года отдельными выпусками, которые составили три тома.

  • 1956 — посетил Москву, участвуя в работе Международного комитета славистов. Выход на пенсию.
  • 1958 — снова приезжает в Москву в качестве участника IV Съезда славистов. На этом съезде обсуждался и его этимологический словарь.
  • 1961 — присуждение звания почётного доктора (лат. Doctor honoris causa) философского факультета в Бонне.

Смерть

30 ноября 1962 года Макс Фасмер скончался. Похоронен в Западном Берлине, на кладбище евангелического прихода Николасзе[8]. В 1987 году решением Сената его захоронение получило статус почётной могилы (нем. Ehrengrab)[9].

Русский перевод этимологического словаря

В издательстве «Карл Винтер» этимологический словарь Фасмера вышел на немецком языке. Работа над переводом словаря на русский язык началась в 1959 году. Перевод был издан в 19641973 годах в Москве филологом-славистом О. Н. Трубачёвым (19302002) тиражом 10 000 экземпляров. Словарь вышел с исправлениями и дополнениями, в результате чего вырос больше чем на одну треть и составил уже четыре тома. После этого он несколько раз переиздавался.

В 2004 году компанией ИДДК была издана версия словаря на CD-ROM[10].

Сочинения

  • Греко-славянские этюды.
    • I. Известия Отделения русского языка и словесности имп. Академии наук. 1906. XI. 2;
    • II. Греческие заимствования в старославянском языке // Известия Отделения русского языка и словесности. 1907. XII;
    • III. Греческие заимствования в русском языке // Сборник Отделения русского языка и словесности. 1909. Т. 86.
  • Kritisches und Antikritisches zur neueren slavischen Etymologic.
    • I, II. Rocznik Slawistyczny (RS). 3. 1910;
    • III. RS. 4. 1911;
    • IV. RS. 5. 1912,
    • V RS. 6. 1913.
  • Исследования в области древнегреческой фонетики. Пг., 1914.
  • Ein russisch-byzantinisches Gesprächbuch. Leipzig, 1922. Untersuchungen uber die ältesten Wohnsitze der Slaven. Teil I: Die Iranier, in Sudrussland. Leipzig, 1923.
  • Beiträge zur historischen Völkerkunde Osteuropas.
    • I. Die Ostgrenze der baltischen Stämme. Berlin, 1932;
    • II. Die ehemalige Ausbreitung der Westfinnen in den slavischen Ländern. В., 1934;
    • III. Merja und Tscheremissen. Berlin, 1935; IV. Die ehemalige Ausbreitung der Lappen und Permier in Nordrussland. В.,1936.
  • Bausteine zur Geschichte der deutsch-slavischen geistigen Beziehungen. Berlin, 1938.
  • Die Slaven in Griechenland. В., 1941. Переизд.: Leipzig, 1970. Die griechischen Lehnwörter im Serbokroatischen. В., 1944. Russisches etymologisches Worterbuch. Heidelberg, 1950—1958; (русский перевод) Фасмер Макс. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-4. М., 1964—1973 (первое издание).
  • Grundriss der slavischen Philologie und Kulturgeschichte. Herausgeber zusammen mit R. Trautmann. Berlin; Leipzig, 1925—1933. Bd. 1-12.
  • Полный список трудов М. Фасмера: Festschrift fur Max Vasmer zum 70. Geburtstag am 28. Februar 1956. Berlin, 1956; Zeitschrift fur slavische Philologie. Heidelberg, 1963. Bd. XXXI. H. 1.</small>

Напишите отзыв о статье "Фасмер, Макс"

Примечания

  1. [de.wikipedia.org/wiki/Max_Vasmer Статья в немецкой Wikipedia] приводит дату рождения 15 февраля по юлианскому стилю, или 27 февраля по григорианскому календарю, с примечанием, что часто день рождения Фасмера приводится неверно, прибавлением 13 дней вместо 12 для XIX века.
  2. [krotov.info/spravki/1_history_bio/19_1890/1886fasm.html#1 О. Н. Трубачев. Об Этимологическом словаре русского языка.]
  3. Wörterbuch der Russischen Gewässernamen / zusammengestellt von A. Kernd’l., R. Richhardt und W. Eisold unter Leitung von Max Vasmer. Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1961—1973
  4. Russisches Geographisches Namenbuch. Begründet von Max Vasmer, herausgegeben von Herbert Bräuer im Auftrag der Akademie der Wissenschaften und der Literatur, Mainz. Bearbeitet von Ingrid Coper, Ingeborg Doerfer, Hans-Jochen Pasenow, Klaus Piperek, Marit Podeschwik, Jürgen Prinz, Georg Viktor Schulz und Rita Siegmann. Harrassowitz Verlag, Wiesbaden. Band I — Band X, 1964—81; Band XI (Ergänzungen und Nachträge), 1988, ISBN 3-447-02851-3; Kartenband, 1989, ISBN 3-447-02923-4
  5. [karl-may.narod.ru/ Гимназия Карла Мая] — официальная страница гимназии
  6. [memory.pvost.org/pages/fasmer.html Люди и судьбы] — библиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991)
  7. [www.rdinfo.ru/soc_rd/jencik_statja.php?mode=view&site_id=34&own_menu_id=3631 Немцы России]
  8. [www.gbbb-berlin.com/lankwitz/niksee.htm Nikolassee] на gbbb-berlin.com  (нем.)
  9. www.friedhof-ansichten.de/archives/9652 Vasmer / Elsa — Max
  10. [www.iddk.ru/ru/cdrom/56185/?Z=0 CD-версия словаря на сайте ИДДК]

Ссылки

  • [starling.rinet.ru/cgi-bin/main.cgi?flags=eygtmnl Этимологический словарь Фасмера online]
  • [www.zipsites.ru/slovari/etim/ То же в zip-файлах для скачивания]
  • [vasmer.narod.ru/ То же online и для скачивания в различных форматах]
  • [traduko.lib.ru/ru_ru_vasmer.html Словарь Фасмера для Lingvo]
  • Чернышёва М. И. [www.gramota.ru/biblio/magazines/gramota/28_150 Макс Фасмер (1886—1962). Очерк жизни и деятельности]
  • Аркадий Полонский. [archive.is/20130109002223/www.lgz.ru/705 Главный труд Максимилиана Романовича.]
  • Трубачев О. Н. [krotov.info/spravki/1_history_bio/19_1890/1886fasm.html#1 Об Этимологическом словаре русского языка]
  • [fasmerbook.com/bio.htm Этимологический словарь Фасмера]
  • [www2.hu-berlin.de/slawistik/site.php?form=institut&sub=geschichte&step= История Славянского института Берлинского университета]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Фасмер, Макс

«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.