Фаузи ас-Селу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фаузи ас-Селу
араб. فوزي السلو<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Сирии
3 декабря 1951 года — 11 июля 1953 года
Предшественник: Хусни Аз-Заим
Хашим Бей Халид Аль-Атасси (и. о.)
Преемник: Адиб аш-Шишакли
 
Вероисповедание: ислам (суннит)
Рождение: 1905(1905)
Смерть: 1972(1972)
Образование: Военная академия в Хомсе
Профессия: военный

Фаузи ас-Селу (араб. فوزي السلو‎) — сирийский государственный, политический и военный деятель, президент Сирии3 декабря 1951 года по 11 июля 1953 года).





Биография

Учился в Военной академии города Хомс. Когда Сирия стала полностью независимой в 1946 году, он стал директором академии. В 1948 году участвовал в арабо-израильской войне, где он сблизился с начальником штаба Хусни аль-Заимом. Когда Заим пришел к власти в результате государственного переворота в марте 1949 года, он назначил Селу военным атташе в сирийско-израильских переговорах о перемирии. В итоге Фаузи стал главным архитектором договора о прекращении огня, которое было подписано в июле 1949 года. Селу продемонстрировал готовность добиваться всеобъемлющего мирного урегулирования с Израилем, в том числе окончательного соглашения о границах, договора о палестинских беженцев, и о создании сирийской посольства в Тель-Авиве. Однако Заим был свергнут и убит, и власть в республике перешла под руководство администрации националиста Хашима аль-Аттаси. Атасси оставил в силе соглашение о перемирии, но отказался рассматривать мир с Израилем. Позднее Селу познакомился с Адибом аль-Шишакли, который назначил его министром обороны.

На посту президента

Шишакли совершил переворот в ноябре 1951 года, но не смог убедить популярного в народе Атасси остаться на посту президента, который ушел в отставку в знак протеста. В результате, Шишакли назначил Селу в качестве президента, премьер-министра и начальника штаба, сохраняя реальную власть за собой, оставаясь в менее общественной должности заместителя начальника штаба. Они создали полицейское государство, где подавлялась оппозиция. Под руководством Шишакли, Селу произвёл шаги к улучшению отношений с Иорданией, открывая первое сирийское посольство в Аммане и начал дружбу с королём Талалом. Он также стремился улучшить отношения с Ливаном, Египтом и Саудовской Аравией.

После отставки

11 июля 1953 года Шишакли отправил в отставку Селу и назначил президентом себя. Селу бежал в Саудовскую Аравию и стал советником короля Сауда, а затем его брата короля Фейсала. Когда Шишакли был свергнут в феврале 1954 года, военный суд в Дамаске обвинил Селу в коррупции, злоупотреблении служебным положением и в незаконном внесении поправок в конституцию. Он был приговорен к смертной казни заочно.

Напишите отзыв о статье "Фаузи ас-Селу"

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Фаузи ас-Селу

И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.