Фа Нгум
Фа Нгум<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
Фа Нгум (1316, Луангпхабанг[1]—1373?) — основатель первого объединённого лаосского государства Лансанг, король Лансанга в 1353—1371 годах.
Биография
В первой половине XIV века на территории современного Лаоса существовало множество княжеств-мыонгов, номинально подчинявшихся либо Кхмерскому государству, либо государству Сукхотаи. Правитель Мыанг Суа — самого крупного из северолаосских мыонгов — изгнал своего сына Тао Пи Фа, и тот нашёл пристанище при дворе кхмерского короля. Сын Тао Пи Фа — Фа Нгум — вырос при кхмерском дворе в Ангкоре и женился на дочери кхмерского короля. В 1349 году Фа Нгум с кхмерским войском из 10 тысяч воинов выступил походом в Лаос (кхмерский король рассчитывал таким образом получить союзника против набиравшего силу тайского государства Аютия).
Фа Нгум сначала завоевал южнолаосские княжества, затем двинулся в Восточный Лаос и вторгся в пределы Вьетнама. После того, как вьеты заключили с ним договор о дружбе и границе, он со своей армией вошёл в северный Лаос и отвоевал свои родовые владения (Мыанг Суа). В 1353 году Фа Нгум был провозглашён королём нового государства Лансанг со столицей в Луангпхабанге (в качестве столицы город носил название Сян Донг Сян Тонг).
В 1354 году, оставив за правителя свою жену, Фа Нгум перешёл Меконг и вторгся в пределы княжества Ланна, также населённого представителями народа лао. Правитель Ланна лично прибыл к Фа Нгуму и, ссылаясь на происхождение от общего предка, предложил мир. Захваченные Фа Нгумом земли остались за Лансангом.
В 1356 году Фа Нгум выступил на завоевание последнего независимого лаосского княжества — Вьентьяна. Разгромив в вьентьянскую армию и убив в поединке правителя страны, Фа Нгум без боя вступил в столицу княжества. Сын правителя отступил в хорошо укреплённую крепость, но в конце концов пала и она.
В 1357 году Фа Нгум вторгся в Аютию. Воевавший в это время с кхмерами Рама Тибоди I предпочёл не воевать с мощным противником, а заключил с ним мир, подкрепив договор богатыми дарами и пообещав выдать за Фа Нгума свою дочь.
Став королём, Фа Нгум распространил в Лансанге традицию Тхеравады. От своего кхмерского тестя Джаяварман Парамешвара он получил в дар скульптуру Будды Пра Банг, и построил в Луангпхабанге ват в 1356.
В 1359 Фа Нгум собрал первый лаосский Буддийский собор с целью исправления канона Трипитака.[2]
В 1371 году Фа Нгум отрёкся от престола. Следующим королём стал его сын. Дата смерти Фа Нгума неясна: это 1373 или 1393 год.[3]
Напишите отзыв о статье "Фа Нгум"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?id=pg5Qi28akwEC&lpg=PA454&dq=Fa%20Ngum&hl=ru&pg=PA454#v=onepage&q=Fa%20Ngum&f=false John Stewart Bowman. Columbia chronologies of Asian history and culture.] Columbia University Press, 2000. ISBN 0-231-11004-9, 9780231110044
- ↑ [books.google.com/books?id=9GRD_GV0kuMC&lpg=PA58&dq=phothisarath&hl=ru&pg=PA58#v=onepage&q=phothisarath&f=false Mayurī Ngaosīvat, Pheuiphanh Ngaosyvathn. Paths to conflagration: fifty years of diplomacy and warfare in Laos, Thailand, and Vietnam, 1778-1828.] SEAP Publications, 1998. ISBN 0-87727-723-0, 9780877277231
- ↑ [books.google.com/books?id=Ncqj2QWkFQMC&lpg=PA56&dq=phothisarath&hl=ru&pg=PA42#v=onepage&q=phothisarath&f=false Peter Simms, Sanda Simms. The Kingdoms of Laos: Six Hundred Years of History.] Routledge, 2001. ISBN 0-7007-1531-2, 9780700715312
| Предшественник: нет |
'Король Лаоса (Лансанга)' 1353—1371 |
Преемник: Самсенетай |
Отрывок, характеризующий Фа Нгум
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
