Чакмак, Мустафа Февзи

Мустафа Февзи Чакмак-паша
тур. Fevzi Çakmak
Дата рождения	12 января 1876(1876-01-12)
Место рождения	Константинополь, Османская империя
Дата смерти	10 апреля 1950(1950-04-10) (74 года)
Место смерти	Стамбул, Турецкая республика
Принадлежность	Османская империя, Турецкая республика
Годы службы	1893—1950
Звание	Фельдмаршал, Генералиссимус, начальник Генштаба, Главнокомандующий армией
Командовал	Армией Османской империи
Сражения/войны	Первая мировая война, Война за независимость Турции, Вторая греко-турецкая война
Награды и премии
Связи	Ататюрк

Мустафа Февзи Чакмак-паша (тур. Fevzi Çakmak; 12 января 1876 — 10 апреля 1950) — османский и турецкий военный деятель, маршал, премьер-министр Турции (1921—1922) и ближайший сподвижник Кемаля Ататюрка.

Биография

Османский период

Родился в Бейкозе, районе Стамбула в семье военного. Начал учиться в возрасте пяти лет. После окончания Высшей военной школы Кулели, 29 июня 1893 года поступил в военную школу Пангалти. Успешно закончив обучение, 25 декабря 1898 года вступил в армию Османской империи в чине лейтенанта. В декабре 1898 года он окончил академию (Mekteb-i Erkân-ı Harbiye-i Şâhâne) и в качестве капитана был назначен в 4-й отдел Генерального штаба.

В апреля 1899 года он становится штаб-офицером 18-го регулярного отдела под командованием Семзи-паши в Митровице. В декабре 1908 года он был назначен губернатором и командующим гарнизоном в Ташлице, одновременно являлся командиром 35-й бригады. В июле 1910 года был назначен начальником штаба временного корпуса в Косово.

В январе 1911 года он был назначен на 4-й отдел Генерального штаба. С началом итало-турецкой войны был переведен в Западную армию, которая была сформирована для защита Западной Румелии. В октябре 1911 года он был назначен губернатором Печского округа. Однако вскоре вернулся в Стамбул, чтобы продолжить работу 4-м отделе Генерального штаба. В феврале 1912 года — переведен в администрацию Косово.

В конце сентября 1912 года он был назначен начальником 1-го отдела (начальник операций) в Вардарской армии под командованием Зеки-паши, образованной в составе в Западной армии. Во время Первой Балканской войны после поражения в битве при Куманово он писал, что распределения османских сил на обширной территории дало инициативу противнику, а план был мобилизации и концентрации войск был плохо проработан. Он также указывал на серьезные недостатки в артиллерийской подготовке, в боеготовности беспроводных и авиационных частей. После поражения в битве при Битоле Вардарская армия была вынуждена отступить к Албании. В конце июня 1913 года он вернулся в Стамбул. В начале августа 1913 года был назначен командующим Анкарской резервной дивизии. а в ноябре — командиром 2-й пехотной дивизии.

В конце декабря 1913 года он был назначен командиром V корпуса, который участвовал в сражениях в ходе Дарданелльской операции. В апреле 1916 года он был назначен командующим 3-м военным округом Восточного фронта, а в сентябре того же года — командующим II Кавказским корпусом. В июле 1917 года был назначен командующим 2-й армией, расположенной в Диярбакыре. В октябре 1917 года принимает командование 7-й армией, которая вела боевые действия в ходе Синайско-Палестинской кампании. В феврале 1918 года он писал командующему Х германской армией Эриху фон Фалькенхайну о серьезных проблемах, связанных с низкой эффективностью линий связи, снабжения и рекрутинга. Кроме того, он отмечал недостаточный уровень боевой подготовки турецких войск.

В июле 1918 г. ему было присвоено воинское звание ферика. Однако в августе того же года был вынужден отправиться в Стамбул на лечение.

Республиканский период

В 1920 году он последовал за Кемалем Ататюрком к Самсуну и всё время поддерживал его в Войне за независимость Турции.В мае 1920 г. османский военный суд вынес ему смертный приговор.

После Севрского мирного договора войска Турции уменьшились до двух армий. Одной армией, находившейся на восточном фронте в Эрзуруме, управлял Кязым Карабекир, другой, находившейся на западном фронте в Анкаре, командовал Али Фуат.

После серьезных боевых потерь в Кютахья-Атлинтасе Февзи взял управление армией под свой контроль. Он остановил отступление турецкой армии и не позволил греческим войскам в Битве при Сакарье взять Анкару). Февзи и Кемаль организовали и возглавили победоносное сражение при Думпулынаре 31 августа 1922 года. За это оба получили чин фельдмаршала, оставаясь единственными людьми в истории Турции с этим чином. Даже сегодня, когда турки говорят Mareşal (фельдмаршал), они подразумевают Мустафу Февзи.

В 1920—1921 годах занимал должность первого заместителя премьер-министра Турции, затем был назначен премьер-министром страны (с 24 января 1921 по 9 июля 1922 года).

В 1924 году принял решение уйти из политики и посвятить себя военной службе, сложив полномочия депутата парламента.

С 3 марта 1924 по 12 января 1944 он являлся начальником генеральным штаба Вооружённых сил Турции.

Умер 10 апреля 1950 года, похоронен в Стамбуле.

Награды и звания

За годы своей военной и государственной службы был награждён:

• медалью Имтияз (1900),
• орденом Меджидие 5-й степени (1900),
• орденом Османие 4-й степени (1906),
• Галлиполийской звездой (1915),
• немецким Железным крестом 2-го класса (1915),
• медалью Лиакат (1916),
• медалью Имтияз (1916),
• австро-венгерским Крестом «За военные заслуги» 2-го класса (1917),
• орденом Османие 2-й степени (1917),
• орденом Османие 1-й степени (1918),
• немецким орденом Вюртембергской короны (1918),
• медалью Независимости (1923).

Источники

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/88667/Fevzi-Cakmak «Fevzi Çakmak.»] Encyclopædia Britannica. 2009. Encyclopædia Britannica Online. 18 Apr. 2009
• [diglib.princeton.edu/ead/getEad?id=ark:/88435/kw52j8088 «Fevzi Çakmak Diaries, 1911—1950.»] Manuscripts Division. 2002. Princeton University Library. 18 Apr. 2009

Ссылки

• [www.kultur.gov.tr/canakkale.asp?belgeno=52457] Turkish Ministry of Tourism and Culture
• [www.turkeyswar.com/whoswho/who-fevzi.htm]

Отрывок, характеризующий Чакмак, Мустафа Февзи

– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.