Феддерс, Петр Александрович
Поделись знанием:
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
(перенаправлено с «Феддерс Петр Александрович»)
| Петр Александрович Феддерс | |
| Основные сведения |
|---|
Пётр Александрович Феддерс (17 июля 1868, Казань — 1936, Латвия) — русский архитектор, преподаватель.
Содержание
Биография
- Родился в Казани 17 июля 1868 г.
- Получил домашнее образование. В 1888 г. получил аттестат за 6 классов реального училища, осенью того же года поступил в Императорскую Академию художеств. В 1894 г. окончил со званием классного художника 1-й степени. За время обучения получил 2 серебряные медали за живопись, 2 серебряные и малую золотую за архитектуру.
- Служил по окончании ИАХ на Сестрорецком оружейном заводе архитектором и на Морском Охтенском полигоне и. д. старшего техника.
- В 1898 г. приглашен Л. Н. Бенуа как помощник на строительство собора Св. блгв. Александра Невского в Варшаву.
- в 1901 г. получил должность преподавателя архитектуры Варшавском политехническом институте.
- В 1906 г. назначен в распоряжение Варшавского Генерал-Губернатора.
- В 1907 г. — членом комитета, заведующего Цехоцинским водолечебным заведением.
- В 1916 г. покинул Варшаву с российской администрацией, умер в Латвии в 1936 году.
Постройки
- Дача Голубицкого (русский стиль) в Сестрорецке
- Перестройка дома Гринлэнд на Конногвардейском бульваре, д. 9 в С.-Петербурге (ренессанс)
Варшава
- Церковь с колокольней в Творковском доме для душевнобольных (русско-византийский)
- Звонница церкви Л.-Гв. Уланского полка Е. И. В. (новгородско-псковский)
- Дом Н. Шелехова по Иерусалимской аллее № 93 (ампир)
- Магазин Н. Шелехова, внутр. устройство, на Новом Свете (русский)
- Магазин Н. Шелехова на Сенаторской ул. (ампир)
- Зал собраний в доме военного ведомства на Саксонской пл. (ренессанс)
- Усыпальница преосвященного Иеронима, церковь в подвале уже существовавшего храма (русский, московского периода)
- Усыпальница семейства Шелеховых (русский, московского периода)
- Серия крупных надгробных памятников и часовен, исполненных для фирмы «Норблин и Бортмовский», поставленных как в Варшаве, так и в Лодзи.
В провинции
- Астрахань. Особняк М. Шелехова (ренессанс)
- Маков (Каменец-Подольской губ.). Дворец М. и А. Журовских (ранний польский ренессанс)
- Новорадомск. Церковь (русский, XVI в.)
- Дом для гостей в имении директора банка А. Патона, там же переделка фасада старого дома.
- Дача в Ассерне.
- Цехоцинек. Эстрада в саду (закопянский стиль). Кегельбан и биоскоп (ст. привислянских деревянн. построек). Соляные и грязевые ванны (польско-романский).
Утвержденные проекты
- Духовное училище в Варшаве (новгородско-псковский)
- Дом соборного причта (ренессанс)
- Народный дом в Варшаве, совм. с арх. Якуниным (классич. греческий)
- Русский театр, совм. воен.инж. Овчинниковым и Третьяковым (ренессанс).
- Варшавский политехнический институт, эвакуированный в 1916 г. Административные, учебные и лабораторные корпуса, водонапорная башня, электростанция, выставочный павильон. Нижний Новгород. Рядом с Крестовоздвиженским монастырём (у нынешней пл. Лядова). (1916—1917 гг.; совместно с арх. Покровским В. А.)
Печатные труды П. А. Феддерса
Литографированы: курсы читанные в политехническом институте: 1. Части зданий, 2. Перспектива.
Источники
РГИА, ф. 789, оп. 11, 1891 г., д. 128, л. 107.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Феддерс, Петр Александрович"
Отрывок, характеризующий Феддерс, Петр Александрович
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
