Федерация анархистов Иберии
| Федерация Анархистов Иберии (FAI) | |
| Federación Anarquista Ibérica | |
 | |
| Дата основания: |
1927 |
|---|---|
| Идеология: | |
| Интернационал: | |
| Союзники и блоки: | |
| Количество членов: | |
| Партийная печать: |
Tierra y Libertad |
Федерация Анархистов Иберии (FAI, исп. Federación Anarquista Ibérica) — испанская анархистская организация, боевое крыло анархо-синдикалистского профсоюза Национальная конфедерация труда (CNT). Название часто пишется как CNT-FAI из-за близких отношений между этими двумя организациями. Печатным органом ФАИ является газета «Земля и свобода» (Tierra y Libertad).
«Иберийская» часть названия связана с идеей объединения испанских и португальских анархистов в пан-иберийской организации. Является секцией Интернационала федераций анархистов (ИФА).
Содержание
История
FAI была основана в 1927 году в Валенсии, с целью не допустить бюрократизации CNT и активного противодействия установившемуся в Испании диктаторскому режиму Мигеля Примо де Риверы.
Значительная влияние FAI на испанское анархо-синдикалистское движение привело к тому, что ряд умеренных членов CNT во главе с Анхелем Пестаньи ушли в созданную ими Синдикалистскую партию. В 1936-м поспособствовали утверждению коллабарциониста Френте Популара взамен на освобождение многих заключенных-анархистов.
FAI сыграла значительную роль в Испанской гражданской войне на стороне республиканцев. К началу войны в FAI состояло порядка 300 000 человек[1]. В ходе гражданской войны подвергали критике сотрудничество анархо-синдикалистов с республиканским правительством.
Во время правления Франциско Франко продолжали нелегальную деятельность.
После смерти Франко и либерализации режима в Испании FAI продолжила свою деятельность. Хотя участники организации одновременно состоят и в CNT, членство в FAI является секретным[2].
Из известных членов ФАИ стоит отметить таких как Гарсиa Оливер, Франсиско Аскасо, Буэнавентура Дуррути (погибший при невыясненных обстоятельствах 20 ноября 1936-го года под Мадридом).
См. также
- Международная ассоциация трудящихся
- Анархо-синдикализм
- Анархо-коммунизм
- Анархизм
- Испанская революция 1936 года
- Национальная конфедерация труда
- Mujeres Libres
Напишите отзыв о статье "Федерация анархистов Иберии"
Примечания
- ↑ Дамье В. В. [www.kras.fatal.ru/ARAGON.htm Испанская революция и коммуны Арагона] // Наперекор № 9, 1999
- ↑ Beltrán Roca Martínez (2006). «[www.lwbooks.co.uk/journals/anarchiststudies/articles/Mart%EDnez.pdf Anarchism, anthropology and Andalucia: an analysis of the CNT and 'New Capitalism']» (PDF). Anarchist Studies (London: Lawrence & Wishart) 14 (2): 116. ISSN 3393 0967 3393
Ссылки
- [federacionanarquistaiberica.wordpress.com/ Cайт ФАИ]
- [www.nodo50.org/tierraylibertad/ Сайт газеты Tierra y Libertad]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Федерация анархистов Иберии
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
