Федичкин, Дмитрий Георгиевич

Дмитрий Георгиевич Федичкин
полковник Д. Г. Федичкин
Дата рождения	2 ноября 1902(1902-11-02)
Место рождения	деревня Мерлево, Московская губерния, Российская империя
Дата смерти	28 октября 1991(1991-10-28) (88 лет)
Место смерти	Москва, Советский Союз
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР  СССР
Род войск	ОГПУ-НКГБ
Годы службы	1921 — 1980
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии

Дмитрий Георгиевич Федичкин (1902, Мерлево, Российская империя — 1991, Москва, Советский Союз) — советский разведчик, резидент в ряде европейских стран, полковник.

Биография

Родился в русской семье крестьянина-середняка. В 1917 окончил 2-классное церковно-приходское училище в селе Раздольное Приморской области, в 1921 окончил 3 класса учительской семинарии в селе Шкотово, одновременно в сентябре 1917 – апреле 1921 работал в хозяйстве отца там же, посещал большевистский кружок. После оккупации Дальнего Востока японцами во время Гражданской войны находился на нелегальном положении, выполнял отдельные разведывательные задания. Член РКП(б) с апреля 1921, в апреле – мае 1921 учился в совпартшколе во Владивостоке.

В 1919-1921 – на подпольной работе, комиссар роты и батареи; с 1922 служба в органах госбезопасности. До 1930 оперуполномоченный Контрразведывательного отдела ГПУ по Дальнему Востоку; в 1925-1930 – резидент внешней разведки в Манчжурии; 1931 – в Центральном аппарате разведки, преподаватель Центральной школы ОГПУ; 1932-1934 – резидент в Таллинне; с 1934 – помощник резидента в Варшава. В 1936 арестован польской контрразведкой, обменян на польского разведчика. В 1936-1940 помощник резидента, резидент в Италии. В 1940-1941 – работа в Контрразведывательном управлении НКВД; в 1942 – начальник отдела Четвёртого управления НКГБ; 1943-1944 – резидент в Болгарии и Югославии; в 1944-1945 – опять работа в Центральном аппарате; в 1945-1947 – резидент в Румынии; в 1947-1951 – заместитель начальника управления в Комитете информации при Совмине СССР; в 1951-1955 – резидент внешней разведки в Италии; в 1957-1977 – преподаватель Краснознамённого института ПГУ КГБ. Автор книг воспоминаний о партизанах-дальневосточниках и о чекистской работе.

Звания

• капитан госбезопасности (17 мая 1937);
• подполковник (11 февраля 1943);
• полковник (16 августа 1943).

Награды

За плодотворную деятельность в органах государственной безопасности награждён орденами Ленина и Октябрьской Революции, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Отечественной войны 2-й степени, многими медалями СССР, Болгарии, Румынии.

Литература

• Федичкин Д. Г. У самого Тихого. Издательство: Дальневосточное, 1979.
• Колпакиди А. И., Прохоров Д. П. Внешняя разведка России;
• Петров Н. В. Кто руководил органами госбезопасности 1941 – 1954.

Ссылки

• [nvo.ng.ru/spforces/2005-12-16/7_resident.html Резидент-дипломат]
• [shieldandsword.mozohin.ru/personnel/fedichkin_d_g.htm История отечественных спецслужб и правоохранительных органов]
• [svr.gov.ru/smi/2005/vpkurjer20051025.htm Биография на сайте Службы внешней разведки РФ]

Отрывок, характеризующий Федичкин, Дмитрий Георгиевич

12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.