Фези, Карл Карлович

К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)

Карл Карлович Фези
нем. Johann Kaspar Fäsi
Дата рождения	28 января 1795(1795-01-28)
Место рождения	Цюрих
Дата смерти	3 августа 1848(1848-08-03) (53 года)
Место смерти	Брест-Литовск
Принадлежность	Швейцария Швейцария Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	Житомирский 56-й пехотный полк, 2-я бригада 14-й пехотной дивизии, 2-я бригада 26-й пехотной дивизии, 3-я бригада 1-й гренадерской дивизии, 24-я пехотная дивизия, 1-я бригада 9-й пехотной дивизии, 20-я пехотная дивизия, 19-я пехотная дивизия, 1-я пехотная дивизия
Сражения/войны	Война шестой коалиции, Польский восстание (1830—1831), Кавказская война
Награды и премии

Карл Ка́рлович Фези́ (Фезе́; 28 января 1795, Цюрих — 3 августа 1848, Брест-Литовск) — швейцарец на русской службе, генерал-лейтенант, участник покорения Кавказа.

Родился 28 января 1795, сын профессора художественной школы и секретаря Верховного суда в Цюрихе, Фези начал службу в швейцарских войсках и, во время коалиционной войны 1814 г. против Наполеона, состоял в чине майора. Имея случай быть представленным императору Александру I, Фези поступил на русскую службу и был 20 ноября 1816 г. зачислен, с чином штабс-капитана, в Лейб-гвардии Финляндский полк. По сформировании Лейб-гвардии Волынского полка, в 1817 г., переведён в его состав, откуда 12 марта 1822 г., с производством в полковники, определён батальонным командиром в Подольский пехотный полк.

С 14 сентября 1826 г. Фезе командовал Житомирским пехотным полком, 16 июля 1830 г. был произведён в генерал-майоры, с назначением сначала командиром 2-й бригады 14-й пехотной дивизии, а вскоре за тем — 2-й бригады 26-й пехотной дивизии.

В 1831 году возгорелась польская война, и Фези явился одним из деятельных её участников. Командуя форпостной линией по Западному Бугу, между местечками Кутно и Немировым, он, со вступлением русской армии в пределы Польши, перешёл границу во главе Брест-Литовского отряда; 24 января 1831 года овладел Тирасполем, а 6 февраля Бялою, и в последней остался начальником Бяльского и Радзынского обводов. По возвращении через месяц в действующую армию, Фези командовал пехотой в авангарде генерала барона Гейсмара под Прагой, а 19 марта находился в сражении при Дембе-Вельке, где был ранен в левую руку выше локтя пулей. Не покидая строя, он на другой день участвовал в сражении между Минском и Калушиным. 21 числа, при Ягодне, Фези, под картечным огнём неприятеля, разрушил мост через р. Кострелин и задержал преследование 6-го пехотного корпуса армией Скржинецкого. При дальнейшем же преследовании, командуя авангардом генерала Игельстрома, отнял у неприятеля штыками селение Игане и удерживал его до полного отступления и переправы через р. Муховец войск корпуса барона Розена. В звании начальника штаба в отряде генерала Угрюмова, командуя 3-й бригадой 1-й гренадёрской дивизии, Фези в сражении 2 и 3 апреля взял штурмом предмостное укрепление на p. Ливе и за оказанную храбрость был награждён орденом св. Анны 1-й степени. Назначенный вслед за тем начальником авангарда в корпусе барона Крейца, он 27 апреля в Фирлейском лесу захватил в плен польского генерала Ромарино, но мятежники, атаковавшие его превосходными силами, успели освободить пленного. На другой день, Фези, командуя левым флангом корпуса барона Крейца, овладел городом Любартовым и принудил гарнизон к безусловной сдаче. Награждённый орденом св. Георгия 4-й степени (№4669, 21 декабря 1832 г.) явился он снова к корпусу барона Розена и 26 мая, у селения Соломянки, рассеял шайки мятежников, предводимые Немцевичем, захватив их лагерь и обоз. Назначенный вскоре временным командующим 24-й пехотной дивизией, Фези находился с нею в различных делах под Прагой и в её окрестностях. 8 августа участвовал в авангардном деле при Грохове, 16 числа в сражении при Крынках, где прикрывал отступление корпуса барона Розена, 20 и 21 августа способствовал отражению нападений неприятеля на Тирасполь и Брест-Литовск и, получив в сражении при Ополе контузию в правую руку, преследовал неприятельскую кавалерию за реку одной пехотой. 4 сентября Фези содействовал окончательному поражению войск польского генерала Ромарино при Рахове, за что получил орден св. Владимира 3-й степени, и затем гнал остатки мятежников до австрийской границы. Соединившись, после ряда новых дел, с генералом Ридигером, Фези 10 сентября участвовал в поражении Рожицкого при Лагове, 12-го — при Михайлове, 14-го — при Пинчеве и затем в преследовании его до Кракова.

После взятии последнего, Фези возвратился в Россию и здесь в 1833 г. был назначен командиром 1-й бригады 9-й пехотной дивизии, а три года спустя начальником 20-й пехотной дивизии, участвовавшей в экспедиции генерала Вельяминова за Кубанью. В 1837 г. Фези предпринял с отдельным отрядом новую экспедицию в Аварию, где овладел рядом укрепленных селений: Ашильты, Ахульго, Тилитли и другими.

Получив в том же году в командование 19-ю пехотную дивизию и участвуя с ней в экспедиции 1838 г., он рассеял отряды Шамиля на горе Бахуле-Сивух и овладел Аджиахурской тесниной.

В 1839 г., с мая по июнь, участвовал в сражениях экспедиции генерала Головина в Южном Дагестане; в 1841 г. находился в делах при взятии русскими Хубарских высот и селения Чиркея, и в 1842 г., занял покрытый снегом хребет Бахтуры, овладел с боя Гергебилем, затем селением Чох и, при обратном движении в Аварию, селением Унцукулем, где построил и укрепил форт. За участие в экспедициях против горцев Фези был награждён: в 1837 г. — орденом св. Владимира 2-й степени, в 1838 г. — чином генерал-лейтенанта и в 1841 г. — орденом Белого Орла.

9 февраля 1842 г. он был назначен начальником 1-й пехотной дивизии и занимал эту должность до конца жизни.

Источники

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Robert Faesi: DIE FAMILIE FAESI 1532-1932

Отрывок, характеризующий Фези, Карл Карлович

Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.