Фейсал II (король Ирака)

Фейсал II فيصل الثاني<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Король Ирака Фейсал II</td></tr>
Король Ирака
4 апреля 1939 — 14 июля 1958
Предшественник:	Гази I
Преемник:	титул упразднён
Вероисповедание:	Ислам
Рождение:	2 мая 1935(1935-05-02) Багдад, королевство Ирак
Смерть:	14 июля 1958(1958-07-14) (23 года) Багдад, королевство Ирак
Место погребения:	Королевский мавзолей, Багдад
Род:	Хашимиты
Отец:	Гази I
Мать:	Алия
Награды:

Фейсал II бен Гази (2 мая 1935, Багдад — 14 июля 1958, дворец Каср ар-Рихаб, Багдад) — последний король Ирака из династии Хашимитов. Фельдмаршал иракской армии, адмирал флота и маршал ВВС (2 мая 1953). Убит в ходе революции 14 июля.

Король Фейсал II Ибн Гази

Фейсал был единственным сыном своего отца — короля Гази I, погибшего в автокатастрофе в 1939 году. Регентом при четырёхлетнем короле Фейсале II стал двоюродный брат покойного короля эмир Абдул Иллах, тесно связанный с англичанами. Он оставался фактическим главой государства и после того, как Фейсал в мае 1953 года официально взошёл на престол. Безвольный и слабый король целиком находился под его влиянием. Между тем оппозиционное движение ширилось. Монархистам удавалось сохранять власть только с помощью репрессий. В иракских тюрьмах томились тысячи заключенных.

Ирак в период 1950—1958 гг

Начало 1950-х годов во всем арабском мире было отмечено новым подъёмом национально-освободительной борьбы, всколыхнувшей патриотическую общественность и в Ираке. Возникли организации сторонников мира и массовые демократические организации. Были созданы также филиалы таких общеарабских националистических леворадикальных организаций, как Партия арабского социалистического возрождения (ПАСВ или БААС), Движение арабских националистов (ДАН) и др.

Вместе с тем консолидировала свои силы реакция. В ноябре 1949 года Нури аль-Саид создал свою партию Конституционный союз, а в июне 1951 года оформилась Национально-социалистическая партия Салеха Джабра. Однако осенью 1952 года правительство согласилось на проведение прямых выборов в парламент. Выборы состоялись в 1953 году, в ходе их было оказано грубое давление на избирателей, что позволило провести в парламент сторонников монархического строя. Под давлением антиправительственных выступлений иракского народа в 1954 году власти вынуждены были распустить парламент и назначить новые парламентские выборы. На июньских выборах победу одержал Единый национальный фронт, представлявший НДПИ, Партию независимости и организации сторонников мира, женщин и молодежи, а также коммунистов (в качестве самостоятельной организации ИКП во Фронте не участвовала). Парламентские выборы проходили под лозунгом ликвидации британского военно-политического и экономического засилья в Ираке, проведения демократических реформ и независимой внешней политики. Монархическая верхушка Нури Саида решилась пойти на государственный переворот. В августе 1954 года она заявила о роспуске только что избранного парламента и запретила деятельность всех политических партий. В стране устанавливался режим открытой военной диктатуры.

С 1954 года в стране действовал антиконституционный закон о печати, сильно ограничивавший свободу слова. Бедность и нищета большей части населения, малоземелье крестьян-феллахов ещё более накаляли социальную обстановку.

Монархический Ирак пошёл на более тесное сближение с режимами соседних мусульманских стран. В 1955 году при активном участии Англии в Багдаде был оформлен военно-политический блок с участием Ирака, Ирана, Турции и Пакистана. В соответствии с англо-иракским соглашением 1955 года, заменившим договор 1930 года, Англия сохраняла военно-политический контроль над Ираком и втягивала его в свои агрессивные акции на Ближнем и Среднем Востоке, что вызывало недовольство иракского народа.

Выступления за выход Ирака из Багдадского пакта объединили все национально-патриотические силы страны. Манифестации и забастовки протеста в ноябре 1956 года переросли в вооруженное восстание. Хотя к середине декабря 1956 года восстание и было подавлено, оно убедило иракских патриотов в необходимости объединения в совместных политических действиях и антиправительственных акциях.

С 1954 года среди политических сил Ирака выделилось национальное отделение арабской Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ Баас). Баасисты выдвигали простые и понятные лозунги, они обещали народу провести социальные реформы. Их партия становилась популярной среди населения. Авторитет партии возрос в связи с активным участием в движении против англо-франко-израильского военного вторжения в Египет в 1956 году. Наибольшую поддержку ПАСВ нашла среди мелкой буржуазии и сторонников идеи арабского национализма.

В декабре 1957 года, когда Фейсалу II доложили о том, что среди силовиков растет недовольство режимом, он приказал выдавать боеприпасы лишь тем частям, которые направляются на боевые задания.

Рост популярности египетского президента Насера стал создавать угрозу монархии в Иордании. После того как в феврале 1958 года Египет и Сирия договорились о создании Объединенной арабской республики, иракский и иорданский монархи решили создать альтернативное образование: Арабскую федерацию Ирака и Иордании, которую возглавил бы 23-летний король Ирака Фейсал II, как старший член Хашимитской династии. Его правление в новом качестве продлилось пять месяцев. Когда Фейсал, опасаясь угрозы Сирии, запросил военную помощь у Иордании, генерал Абдель Керим Касем воспользовался этой ситуацией для осуществления переворота.

Революция 1958 года и убийство Фейсала II

В начале февраля 1957 года либерально-националистические Национально-демократическая партия и Партия независимости, левонационалистическая ПАСВ и компартия приняли решение объединиться во Фронт национального единства (ФНЕ). ДПК из-за недоверчивого к ней отношения буржуазных участников Фронта не вошла в него, но поддерживала с ним связь через ИКП. Программа ФНЕ предусматривала отстранение от власти Нури Сайда, выход страны из Багдадского пакта и осуществление демократизации политического строя, освобождение Ирака от иностранного вмешательства, проведение политики позитивного нейтралитета. Программа ФНЕ получила поддержку со стороны националистических организаций и нелегальной армейской организации «Свободные офицеры». Националистически настроенные иракские военные во главе с генералом А. К. Касемом и полковником А. С. Арефом выступили против правящего режима. Военное выступление было согласовано с руководством ФНЕ.

Выступление произошло в ночь с 13 на 14 июля 1958 года, накануне вылета короля Фейсала II и премьер-министра Нури Саида из Багдада в Стамбул для подписания соглашения о присоединении Ирака к интервенции Турции против Ливана.

13 июля до поздней ночи в королевском дворце Каср ар-Рихаб шёл пышный банкет в честь отъезда в Стамбул короля Фейсала II, Нури Саида и Абдул Иллаха на совещание стран — участниц Багдадского пакта, назначенного на 14 июля 1958 года в Стамбуле. В багдадском аэропорту заканчивались последние приготовления самолета, который должен был доставить иракскую делегацию в Турцию. Все это происходило в канун свадьбы монарха. Пока во дворце шло веселье, группа офицеров иракской армии во главе с бригадиром Абдель Керимом Касемом ввела свои части на улицы иракской столицы, захватила правительственные здания и подвергла обстрелу королевский дворец Каср ар-Рихаб. После того как снарядами были снесены верхние этажи здания и сопротивление охраны было сломлено, во внутренний двор спустилась королевская семья во главе с монархом Фейсалом II и его дядей, наследным принцем Абдул Иллахом, и наиболее приближенные придворные, каждый из них держал над головой Коран. К ним подошли несколько офицеров и приказали повернуться к стене дворца. Лейтенант Абдель Саттар аль-Абоси без приказа открыл огонь из пулеметов и расстрелял почти всю королевскую семью. Фейсал II скончался позже от ран в больнице, куда его доставили. Затем тело Фейсала II выставили на всеобщее обозрение перед его бывшей резиденцией. В отличие от других представителей королевской семьи, над трупом молодого короля не стали глумиться, тайно предав его земле.

37-летнему правлению Хашимитской династии в Ираке пришёл конец. После бойни во дворце Каср ар-Рихаб выжила случайно лишь супруга принца Абд-аль-Иллаха. Раненую жену бывшего регента заговорщики приняли за мертвую и оставили лежать под грудой тел расстрелянных родственников. В числе чудом уцелевших членов королевской семьи оказался двоюродный брат Фейсала II, шариф Али бен Хусейн. Приехавшие на свадьбу члены семейства Хусейна и Бадии укрылись в посольстве Саудовской Аравии — страны, некогда низвергнувшей и изгнавшей деда Бадии. Вскоре они перебрались в Ливан.

Рождение Иракской Республики

Восставшие провозгласили Ирак независимой республикой. В состав республиканского правительства вошли представители высшего офицерства и деятелей ФНЕ. Было заявлено о выходе Ирака из Багдадского пакта, о ликвидации иностранных военных баз на иракской территории. Главой государства назначался А. К. Касем. 26 июля была введена временная конституция, закреплявшая республиканские завоевания и провозгласившая равенство всех граждан перед законом. Во главе государства стал президент, он же являлся председателем Национального совета революционного командования — высшего законодательного органа страны. Исполнительная власть осуществлялась Советом министров, члены которого назначались президентом.

Июльские революционные события 1958 года можно характеризовать как антиколониальную национальную революцию, успех которой обеспечило участие в ней широких народных масс и единство оппозиционных монархии сил.

Интересные факты

В конце декабря 2007 года был найден автомобиль марки «роллс-ройс», принадлежавший последнему королю страны Фейсалу II. Автомобиль обнаружили случайно в ходе рутинной операции сил безопасности в районе Хор-Раджаб к югу от Багдада. «Роллс-ройс» бывшего короля Ирака был произведён по специальному заказу в 1956 году. Машину доставили в столицу, где она заняла причитающееся ей место в Национальном музее.

См. также

• Революция 14 июля

Отрывок, характеризующий Фейсал II (король Ирака)

Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.