Фелисиано, Хосе

Не следует путать с Чео Фелисиано — пуэрто-риканским композитором и певцом, исполнявшим музыку в стилях сальса и болеро.

Хосе Фелисиано José Feliciano
2007 год
Основная информация
Полное имя	José Montserrate Feliciano García
Дата рождения	10 сентября 1945(1945-09-10) (78 лет)
Место рождения	Ларес, Пуэрто-Рико
Годы активности	1964 — настоящее время
Страна	США США
Профессии	вокалист, композитор
Инструменты	гитара
Жанры	софт-рок, латин-поп, болеро
Лейблы	RCA Records, Optimism Records
[www.josefeliciano.com efeliciano.com]

Хосе Монтсеррат Фелисиано Гарсия (исп. José Montserrate Feliciano García; род. 10 сентября 1945, Ларес, Пуэрто-Рико) — пуэрториканский музыкант, гитарист-виртуоз, композитор и певец.

Жизнь и творчество

Хосе Фелисиано в результате наследственного заболевания родился слепым; был одним из 11 детей в семье. Когда мальчику исполнилось пять лет, он со своими родителями и братьями переезжает в Гарлем (Нью-Йорк). В девятилетнем возрасте Хосе играет в Teatro Puerto Rico. Выучившись игре на различных музыкальных инструментах, в том числе на аккордеоне, он всем им предпочитает гитару. Чтобы достичь большего мастерства, он запирается в своей комнате и до 14 часов в день слушает и импровизирует под рок-музыку 1950-х годов. В 17 лет юноша бросает школу и начинает выступать по нью-йоркским клубам, чтобы заработать денег для семьи. В том же 1962 году он заключает свой первый договор на гастроли в Детройте.

В 1966 году Хосе уезжает в Аргентину, где выступает на фестивале в городе Мар-дель-Плата. Здесь с ним знакомится представитель крупной фирмы звукозаписи RCA, записывающий с Хосе Фелисиано альбом на испанском языке по мотивам музыки болеро, в который вошли два завоевавших популярность хита Poquita Fe (Меньше доверия) и Usté (Она). После записи ещё двух успешных альбомов Хосе Фелисиано становится весьма популярным певцом и исполнитетем в Латинской Америке. Чтобы добиться такой же известности в США, певец приезжает в Лос-Анджелес. Здесь он в 1970 году сочиняет песню Feliz Navidad (Счастливого Рождества), ставшую со временем рождественской классикой. Примерно в это же время, поздним летом 1968, Фелисиано создаёт свою собственную, латино-версию песни рок-группы The Doors — Light My Fire. С обеими этими произведениями музыкант быстро добивается огромной популярности, его диски продаются миллионными тиражами. Только Light My Fire в США было продано более 1 миллиона экземпляров. Она также становится первой по популярности песней в Канаде, Бразилии и Великобритании, завоёвывает золотой диск и т. д.

В 1968 году, во время войны во Вьетнаме, Фелисиано официально выступает с исполнением национального гимна США The Star-Spangled Banner. Пел он присущим исключительно ему оригинальным образом, в стиле латино-джаз. Столь необычное исполнение в напряжённой обстановке войны и раскола внутри Америки вызвало весьма неоднозначную реакцию. Патриоты восприняли пение Фелисиано как личное оскорбление и требовали его высылки из США. Хиппари же называли певца героем. Эта запись была издана как сингл и в версии журнала Billboard вошла тогда в первые 40 чартов. В 1969 году он становится лауреатом сразу двух номинаций премии Грэмми — за лучшую поп-песню года (Best Pop Song Of The Year) и как лучший исполнитель года (Best New Artist Of The Year).

В 1967 году Хосе Фелисиано выступает в Великобритании, в том числе на одной из пиратских радиостанций; в 1971 году — в Италии на фестивале в Сан-Ремо, где с песней на итальянском языке «Che sarà» занимает второе место и добивается овации. В начале 1974 года он играет в Праге (Чехословакия) вместе с Карелом Готтом.

Хосе Фелисиано является одним из немногих певцов, в равной степени успешным как в латиноамериканской музыке, так и в англо-американском рок-н-ролле. В 1987 году в его честь была «открыта» звезда на Голливудской аллее славы. В 1995 году его именем была названа одна из школ Нью-Йорка (José Feliciano Performing Arts School).

Дискография

На английском языке

• 1964 The Voice and Guitar of Jose Feliciano
• 1965 Fantastic Feliciano
• 1966 A Bag Full of Soul
• 1968 Feliciano!
• 1968 Souled
• 1969 Feliciano — 10 to 23
• 1969 Alive Alive-O!
• 1970 Fireworks
• 1970 Christmas Album
• 1971 Encore!
• 1971 Che sarà
• 1971 That the Spirit Needs
• 1972 Sings
• 1972 Memphis Menu
• 1973 Compartments
• 1973 Peter Stuyvesant presents José Feliciano in concert with the London Symphony Orchestra
• 1974 For My Love, Mother Music
• 1974 And The Feeling’s Good
• 1975 Just Wanna Rock and Roll
• 1976 Angela
• 1977 Sweet Soul Music
• 1981 Jose Feliciano
• 1983 Romance In The Night
• 1988 VSOP, Jose Feliciano & Wiener Simphoniker
• 1989 I’m Never Gonna Change
• 1990 Steppin' Out
• 1996 Present Tense
• 1996 On Second Thought
• 2000 The Season Of your Heart
• 2006 Six String Lady (the instrumental album)
• 2007 The Soundtrax Of My Life
• 2009 Djangoisms (the instrumental album to Django Reinhardt)
• 2009 American Classics

На испанском языке

• 1966 El Sentimiento La Voz y la Guitarra
• 1966 La Copa Rota
• 1967 Sombra
• 1967 ¡El Fantástico!
• 1967 Mas Éxitos de José
• 1968 Felicidades Con Lo Mejor de José Feliciano
• 1968 Sin Luz
• 1971 En Mi Soledad — No Llores
• 1971 José Feliciano Dos Cruces
• 1971 José Feliciano January 71
• 1971 José Feliciano Canta Otra
• 1982 Escenas de Amor
• 1983 Me Enamoré
• 1984 Como Tú Quieres
• 1985 Ya Soy Tuyo
• 1986 Te Amaré
• 1987 Tu Inmenso Amor
• 1990 Niña
• 1992 Latin Street '92
• 1996 Americano
• 1998 Señor Bolero
• 2001 Señor Bolero 2
• 2003 Guitarra Mía Tribute
• 2005 A México, Con Amor

Ссылки

• [www.josefeliciano.com/ официальный сайт Х.Фелисиано]
• [www.radiovos.ru/arch/05Velikie_Slepie/Velikie_slepie-10-Hose_Felisiano_1.mp3 Хосе Фелисиано — латинос, изменивший американскую традицию (программа «Великие слепые» на Радио ВОС)]

Отрывок, характеризующий Фелисиано, Хосе

– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.