Фелисиоли, Жан-Луп

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Жан-Луп Фелисиоли
фр. Jean-Loup Felicioli
Дата рождения:

18 июля 1960(1960-07-18) (63 года)

Место рождения:

Альбервиль, Франция

Гражданство:

Франция

Профессия:

режиссёр
сценарист
художник

Карьера:

с 1989 по настоящее время

Направление:

рисованная мультипликация

Жан-Луп Фелисиоли (фр. Jean-Loup Felicioli, 18 июля 1960, Альбервиль, Франция) — французский художник и режиссёр-аниматор. Номинант «Сезара» и «Оскара».





Биография

Родился 18 июля 1960 году в Альбервиле. Изучал живопись в Школах изящных искусств Анси, Страсбурга, Перпиньяна и Валенсии. Предполагал стать художником, о своём занятии мультипликацией говорит как о случайном стечении обстоятельств.

С 1987 года сотрудник студии Folimage в Бур-ле-Валансе. Его фильмы обычно сняты по сценарию Алена Ганьоля. В партнёрстве с ним отвечает за графику:

«Ален делает черновой сценарий, мы обсуждаем его, после этого я уже создаю рисунки».[1]
.

Снимал короткометражные мультфильмы, многие из них удостоены высоких наград на кинофестивалях.

Снятый в 2010 году творческим тандемом полнометражный анимационный фильм «Кошачья жизнь»[2] — история про кота, немую девочку, её маму-полицейского, вора-одиночку и банду злодеев, противостоящих им. В озвучивании ленты приняла участие Бернадетт Лафон. Картина участвовала в Берлинале, стала номинантом на премии «Сезар» и «Оскар» как лучший анимационный фильм. Сборы в США составили $309 973. Зрители увидели в фильме отголоски творчества Альфреда Хичкока и Романа Полански.

В 2015 году закончил полнометражный мультфильм «Искусственный мальчик» («Мальчик-фантом»). Главный герой обладает необычной способностью становиться невидимым. Он дружит с полицейским, который передвигается лишь на инвалидном кресле, но продолжает борьбу с преступностью. Жан-Луп Фелисиоли говорит о фильме[3]:

«"Искусственный мальчик" — это простая добродушная история, но в то же время она старается показать детям простые общепринятые человеческие ценности — доброту, любовь, дружбу».

Одну из ролей в фильме озвучивает Одри Тоту. В ранних версиях сценария была сильна реалистическая жёсткая линия. Постепенно сюжет был смягчён, добавлена любовная линия. Главного героя режиссёр уподобил персонажам Marvel Comics, которыми Ален Гиньоль увлекался в возрасте 10 лет. Злодей является смесью Человека-невидимки в фильме Джеймса Уэйла и Джокера из комиксов о Бэтмене[4]. В мультфильме использованиы мотивы творчества Пабло Пикассо и американских нуаров.

Особенности творчества

Для фильмов Фелисиоли характерна ирония, детективная или псевдодетективная интрига. Персонажи стилизованы под фигуры на полотнах Амедео Модильяни. Умело используется музыка, любимые режиссёром джазовые мотивы контрастируют с молчаливыми паузами, что резко меняет ритм и общее настроение фильма. Режиссёр любит абсурдный юмор, насыщенные цвета и балетную пластику[5]. Режиссёр признаётся[4]:

«Это правда, что мои истоки как в живописи, так и в комиксах. Я большой поклонник комиксов о Тинтине, я думаю, что это видно на картинке… Мне нравится играть с небольшим искривлением пространства, искажения материи, чтобы придать им магический облик. Это часто деликатный и сложный баланс, чтобы найти правильное соотношение до мельчайших деталей, так же, как в часовом механизме».

Фильмография

Год Фильм Название на французском языке Награды
1989 Sculpture sculptures (Короткометражный) César Awards, France 1990 — Номинация на Лучший короткометражный фильм в анимации
1997 Эгоист (Короткометражный) L’egoïste приз за лучшую короткометражку Festival d’Oberhaussen (1997); Prix à la Qualité / CNC (1997), Dresden Film Festival 1997 — Лучший анимационный фильм, Гран-при Festival National du Film d’Animation, Marly le Roi (1996); приз за лучшую короткометражку Festival de Bourg en Bresse 1996; приз за лучшую короткометражку Festival d’Espinho (Portugal, 1996); Prix France 3, Festival du Court Métrage de Villeurbanne (1996);
1999 Маленькие трагедии (Короткометражный, ТВ-сериал, 10 эпизодов) Les tragédies minuscules Zagreb World Festival of Animated Films 2002 — Special Recognition
2000 Le nez à la fenêtre (Короткометражный)
2005 Безысходность / Коридор (Короткометражный) Le couloir Hiroshima International Animation Festival 2006 — Специальный приз, Annecy International Animated Film Festival 2005 — Номинация на The Annecy Cristal
2006 Дурные времена (Короткометражный) Mauvais temps Ottawa International Animation Festival 2007 — Номинация на Гран-при
2010 Кошачья жизнь[6] Une vie de chat Warsaw International Film Festival 2011 — Приз зрительских симатий и 5 номинаций, включая Сезар и Оскар
2015 Искусственный мальчик[7] Phantom Boy

Напишите отзыв о статье "Фелисиоли, Жан-Луп"

Примечания

  1. [www.arte.tv/fr/ARTE/5000,CmC=855830.html Alain Gagnol et Jean-Loup Felicioli. Propos recueillis par Amaury Voslion pour Court-Circuit (le magazine), avril 2005.]
  2. [multipediya.ru/koshachya-zhizn/#more-29663 Кошачья жизнь. Мультимедия.]
  3. [when-release.ru/multfilmy/iskusstvennyyi-malchik-data-vyhoda Погорелый, Максим. «Искусственный мальчик! — это будет история об исчезнувшем будущем. When/Release.]
  4. 1 2 [www.telerama.fr/cinema/alain-gagnol-et-jean-loup-felicioli-realisateurs-de-phantom-boy-on-a-les-memes-gouts-mais-pas-le-meme-regard,132818.php Avec «Phantom Boy», ils signent un nouveau bijou d’animation où le jeune Léo enquête dans un New York onirique. Mais comment le duo fonctionne-t-il? Télérama.]
  5. [www.cinematheque.ru/post/144431/print/ Терещенко, Мария. Победа еврейского кота над здравым смыслом. Синематека.]
  6. «Кошачья жизнь» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  7. «Искусственный мальчик» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Литература

  • [www.telerama.fr/personnalite/jean-loup-felicioli,1456.php Jean-Loup Felicioli. Статьи о режиссёре на Télérama.]
  • [www.allocine.fr/personne/fichepersonne-20843/interviews/?cmedia=19183410 Jean-Loup Felicioli, Alain Gagnol Interview: Une vie de chat. AlloCine.]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Фелисиоли, Жан-Луп

Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.