Фельдман, Владимир Дмитриевич
| Владимир Дмитриевич Фельдман | |||
 | |||
| Принадлежность | |||
|---|---|---|---|
| Род войск | |||
| Годы службы | |||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | ||
| Награды и премии |
| ||
Владимир Дмитриевич Фельдман (1893, Москва — 1938[1], там же) — особоуполномоченный ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР, старший майор государственной безопасности (1935).
Биография
Из семьи ремесленника (по другим данным мещанина), владельца гравёрной мастерской. Получил высшее образование. Член РСДРП(б) с января 1914. С марта 1917 работал в аппарате Моссовета. В сентябре—октябре 1917 в качестве рядового Студенческого батальона участвовал в установлении советской власти в Нижнем Новгороде. В октябре—ноябре 1917 член Казанского ревкома. С апреля 1918 заместитель заведующего отделом Московского губернского продовольственного комитета, участник продразвёрсток. С июня 1918 стрелок взвода охраны. В сентябре 1918 переведён в органы ВЧК.
В 1919 особоуполномоченный, заведующий следственным отделением Особого отдела ВЧК. В августе-сентябре 1918 служил в охране Реввоенсовета Республики. С 1919 особоуполномоченный Особого отдела ВЧК. С 1921 начальник следственной части Президиума ВЧК. В 1923–1924 начальник Юридического отдела ВЧК—ГПУ и курсов ВЧК, в 1923–1927 по совместительству член Кассационной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР. В 1924–1934 особоуполномоченный при коллегии ОГПУ СССР, в 1934–1937 особоуполномоченный НКВД СССР. В его ведении находилось расследование дел в отношении сотрудников органов государственной безопасности, например по роду деятельности среди прочего выпытывал показания у бывшего наркома внутренних дел БССР Г. А. Молчанова на бывшего наркома внутренних дел СССР Г. Г. Ягоду.[2] Арестован 23 октября 1937 как участник «антисоветского заговора в НКВД СССР». Осуждён ВКВС СССР к ВМН 10 января 1938 и в тот же день расстрелян. Реабилитирован посмертно 28 июля 1956.
Образование
- Реальное училище Москвы в 1912;
- Институт путей сообщения с августа 1912 по август 1913;
- 2 курса Петербургского технологического института с августа 1913 по август 1915;
- Московское высшее техническое училище с августа 1915 по июль 1916;
- Петровская сельскохозяйственная академия с июля 1916 по март 1917.
Звания
- старший майор ГБ, 29.11.1935.
Награды
- знак «Почётный работник ВЧК—ГПУ (V)» № 53 в 1922;
- знак «Почётный работник ВЧК—ГПУ (ХV)» от 20.12.1932.
Напишите отзыв о статье "Фельдман, Владимир Дмитриевич"
Литература
- Петров Н. В., Скоркин К. В. "Кто руководил НКВД, 1934-1941". Справочник. Изд-во "Звенья", 1999, ISBN 5-7870-0032-3.
- Шрейдер М. П. НКВД изнутри: записки чекиста. - М.: Возвращение, 1995. - 256 с.: портр., ISBN 5-7157-0062-0.
Примечания
- ↑ В 1950-е жене было объявлено, что он умер 16 сентября 1940.
- ↑ [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=7151 Иваново ::: Шрейдер М.П. - НКВД изнутри: Записки чекиста ::: Шрейдер Михаил Павлович ::: Воспоминания о ГУЛАГе :: База данных :: Авторы и тексты]
Ссылки
- [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb32.htm Краткие биографии и послужные списки руководящих работников НКВД]
- [www.hrono.ru/biograf/bio_f/feldman_vd.php Биография на сайте Хронос]
- [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&70B/b6310cc5/0001/b54dea3f Люди и Книги]
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Фельдман, Владимир Дмитриевич
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
