Фельдман, Пётр Максимович
Поделись знанием:
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.
Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
| Пётр Максимович Фельдман | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
22 августа 1938 (38 лет) |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Годы службы |
1918 — 1938 |
| Звание | |
| Командовал |
начальник Политуправления Черноморского флота |
Пётр Максимович Фельдман (27 ноября 1899 — 22 августа 1938) — дивизионный комиссар, начальник Политуправления Черноморского флота СССР.
Родился в Баку в семье полоцкого мещанина Менделя Лейбовича Фельдмана (1873-1946) и его супруги Сары - Ривы Иссеровны (?-31.5.1941), еврей. Имя при рождении Пейсах. Отец Пейсаха, Мендель, был известный в Баку портной. Мать Сара - Рива была домохозяйкой.
Брат:
- Симон-Лейба Менделович Фельдман (1896-27.10.1899) - умер в младенчестве от воспаления мозга
Сестры:
- Елена Марковна (Ента Менделовна) Фельдман / Хотилова (3 ноября 1901-1976) - замужем за Исааком Григорьевичем Хотиловым, брак зарегистрирован 16.06.1921 в г.Баку. Имели трех дочерей: Любовь Хотилова / Айзенберг (13.05.1926-1980) - дети: Мила и Наталья; Мери Хотилова / Лазинская (6.1.1932) - дети: Игорь и Софья; Элеонора Хотилова / Ядвецкая (15.8.1940) - дети: Марина и Елена.
- Рахиль Марковна (Менделовна) Фельдман / Мительман (1908-?) - работала в управлении статистики в г.Харьков. Муж Михаил. Детей не имели.
Семья проживала по адресу г. Баку, ул. Азиатская, 128[1].
Учился в Баку, в Алексеевском среднем механико-строительном техническом училище на буровом отделении[2]. До революции работал чертёжником. В царской армии не служил. В Красной Армии начал служить с августа 1918 по декабрь 1920 и с февраля 1922 года. Участвовал в Северо-Кавказской операции (1920).
Женился в 1921 году. Жена — Франк Ольга (Эля) Борисовна (Баруховна) (21.1.1901—22.1.1981), род. в городе Сувалки, Польша, заслужанный учитель СССР, похороненa в городе Каменка Пензенской области.
Дети:
- дочь — Октябрина Петровна Вербелова /Фельдман/ (27.10.1922-15.2.2014), род. в Одессе, проживала в Пензе. Муж [inpenza.ru/people/verbelov-l-s.php Лазарь Соломонович Вербелов] (1.1.1919-15.7.1989) часовой мастер, дети: Геня (3.3.1948) учитель, Семен (15.7.1951) инженер. Внучка: Елена (1978).
- сын — Артём Петрович Фельдман (7.9.1925—4.6.1993), инженер-машиностроитель, инвалид ВОВ, кавалер Oрдена Отечественной войны 2-й ст. и Ордена Славы 3-ей ст. Род. в Харькове, с 1941 года принимал участие в Великой Отечественной войне в составе минометного и пехотного полков Северо-Кавказского фронта, ранен под Моздоком осколком вражеского снаряда, после ампутации ноги проходил лечение в Бакинском госпитале. После комиссования разыскал свою мать и сестру в эвакуации в г.Каменка Пензенской области. Работал чертежником, инженером-технологом, главным технологом на машиностроительном заводе «Белинсксельмаш». Женился в 1948 году на Наумовой Александре (16.6.1923-3.10.2004). Дети: [kamenkacity.ru/people/feldman-p-a.php Павел] (9.9.1949) [www.novkamen.ru/news-7-2032.html директор школы] и Михаил (9.1.1952-16.8.1988) научный сотрудник, поэт. Внуки: [il.linkedin.com/in/sergeyfeldman Сергей] (1973), Алексей (1980). Артем Петрович похоронен в г.Каменка Пензенской области.
Служебная Биография
- с апреля по сентябрь 1917 г. состоял в партии Бунд
- с октября 1917 г. — член РКП(б)
- в августе 1918 г. вступил в ряды Красной Армии, был красноармейцем. Впоследствии работал в особом отделе ВЧК.
- в сентябре 1920 г. — ответственный организатор ячейки 1 стр. запасного батальона
- с 20 января 1925 г. — помощник начальника орготдела Политуправления Украинского военного округа
- 7 июля 1926 г. — помощник начальника орготдела Политуправления Уральского военного округа
- 10 декабря 1926 г. назначен заместителем начальника Политотдела 4-й стрелковой дивизии
- 14 сентября 1928 г. назначен помощником по политчасти командира и начальником политотдела 5-й Витебской стрелковой дивизии
- в 1930 г. окончил политическое отделение КУВНАС при Военной академии имени М. В. Фрунзе.
- 26 июня 1930 г. направлен в Москву делегатом XVI съезда ВКП(б) от Белорусского военного округа
- с ноября 1930 г. — военком опытной механизированной бригады Московского военного округа в Наро-Фоминске.
- 8 апреля 1931 г. назначен начальником политотдела 1-й отдельной механизированной бригады им. Калиновского
- 28 апреля 1934 г. назначен начальником политотдела 7-го механизированного корпуса.[3] Проживал с семьей в Ленинграде по ул. Красной Конницы 21—38 (ныне Кавалергардская ул.)[4].
- 22 сентября 1935 г. в соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР, приказом народного комиссара обороны Союза ССР К. Ворошилова «О введении персональных военных званий начальствующего состава РККА» № 2488 от 28 ноября 1935 г., Фельдману П. М присвоено военное звание дивизионного комиссара. [rkka.ru/handbook/personal/2488.htm]
- 11 мая 1937 г. назначен начальником политуправления Черноморского флота. Проживал в Севастополе по ул. Советская, д. 15, кв. 1.
- 17 февраля 1938 арестован в Москве.
- 22 июля 1938 г. исключён из ВКП(б).
- 22 августа 1938 г. осуждён ВКВС СССР по ст. ст. 58-1"б", 58—7 и 58—11 УК РСФСР[5] и приговорён к расстрелу с конфискацией имущества и лишению воинского звания дивизионный комиссар по обвинению в участии в военном заговоре по «Делу Тухачевского» и за личную дружбу с начальником Политуправления РККА армейским комиссаром 1-го ранга первым зам. наркома обороны СССР Гамарником Я. Б.
- 22 августа 1938 г. расстрелян на Расстрельном полигоне «Коммунарка», Московской области[6].
- 2 июня 1956 г. реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР.
Фотографии
- FeldmanPM 1.jpg
Фельдман П. М. в молодости
- PeterFeldman.jpg
Фельдман П. М. - прижизненный силуэт
- FrankOB.jpg
жена - Франк Ольга Борисовна (1901—1981)
- FeldmanOP.jpg
дочь - Фельдман Октябрина Петровна (1922-2014)
- FeldmanAP.jpg
сын - Артём Петрович Фельдман (1925—1993)
- Feldman Mendel Sarah.jpg
отец Мендель, мать Сара, сестра Елена с мужем и дочерьми (слева), сестра Рахиль(справа)
- Feldman Mendel.jpg
отец Мендель и дети Петра Максимовича Артем и Октябрина
- Octyabrinaartem.jpg
Артем и Октябрина с младшими двоюродными братьями Борисом и Марком Абрамович
- Feldman Elena.jpg
Елена - сестра Петра Максимовича
- RachelFeldman.jpg
Рахиль - сестра Петра Максимовича
- Peisah 27.11.1899.jpg
Запись ном. 57 от 27.11.1899 в метрической книге Бакинской синагоги о рождении Пейсаха Фельдмана
- Vedomost1.jpg
Страница ведомости Алексеевского средного механико-строительного технического училища, бурового отделения, 1917 г.
- Army Archive Moscow.jpg
Справка Центрального Госархива Советской Армии, Москва, 1983г.
- Arhiv VMF Piterburg.jpg
Справка Российского Госархива ВМФ, Санкт-Петербург, 2004г.
- Rehabilitation.jpg
Справка Военной Колегии Верховного Суда СССР о прекращении дела, 1956г.
- Asiatskaya 128.JPG
Баку, ул. Азиатская, 128. Дом, в котором родился и вырос П. М. Фельдман
- Kavalergardskaya21.jpg
Ленинград, ул. Красной Конницы, 21. Дом, в котором проживал П. М. Фельдман в 1934—37 гг.
- Sovetskaya 15.jpg
Севастополь, ул. Советская, 15. Дом, в котором проживал на момент ареста П. М. Фельдман
Напишите отзыв о статье "Фельдман, Пётр Максимович"
Примечания
- ↑ [ourbaku.com/index.php5/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0_%D0%BF%D0%B0%D0%BC%D1%8F%D1%82%D0%B8_%D1%80%D0%B5%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D0%B1%D0%B0%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D1%86%D0%B5%D0%B2:_%D0%A4 Книга памяти репрессированных бакинцев]
- ↑ [www.ourbaku.com/index.php5/%D0%91%D0%B0%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5_%D1%81%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B5%D0%B5_%D0%BC%D0%B5%D1%85%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE-%D1%81%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D1%82%D0%B5%D1%85%D0%BD%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5_%D1%83%D1%87%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D1%89%D0%B5 Бакинское среднее механико-строительное техническое училище]
- ↑ [mechcorps.rkka.ru/files/before_41/pages/07_mk_10_tk.htm 7 механизированный корпус — 10 танковый корпус]
- ↑ [encspb.ru/object/2804017753?lc=ru Кавалергардская ул. :: Энциклопедия Санкт-Петербурга]
- ↑ [www.memorial.krsk.ru/Articles/KP/1/05.htm Особенная часть УК РСФСР 1926 г.](недоступная ссылка с 26-07-2013 (3925 дней))
- ↑ [stalin.memo.ru/spiski/pg09245.htm АП РФ, оп.24, дело 417, лист 245]
Литература
- Черушев Н. С., Черушев Ю. Н. Расстрелянная элита РККА (командармы 1-го и 2-го рангов, комкоры, комдивы и им равные): 1937—1941. Биографический словарь. — М.: Кучково поле; Мегаполис, 2012. — С. 377—378. — 496 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9950-0217-8.
Ссылки
- [rkka.ru/handbook/personal/2488.htm Приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР по личному составу Армии № 2488 от 28 ноября 1935 года г.Москва]
- [mechcorps.rkka.ru/files/before_41/pages/07_mk_10_tk.htm 7 механизированный корпус]
- [rkka.ru/ihandbook.htm Репрессированные военнослужащие Красной Армии]
- [stalin.memo.ru/spiski/pg09245.htm АП РФ, оп.24, дело 417, лист 245]
Отрывок, характеризующий Фельдман, Пётр Максимович
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.
Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
